Когда я открываю глаза, я понимаю, что нахожусь на собрании «Анонимных Алкоголиков». Сегодня суббота.

Это уже третья сессия «Взгляд в прошлое», так как предыдущие две мы не успели закончить вовремя.

Я уже призналась сама себе, что я - алкоголичка, но все равно чувствую, что мне здесь не место, со всеми этими, постоянно ноющими людьми. Хотя, я уже привыкла приезжать на эти глупые мини-сессии пораньше. Я расставляю стулья, пишу мелом всякие вдохновляющие фразы на старой доске и даже покупаю напитки за свои деньги.

В прошлом месяце я узнала у всех, кто какой кофе любит, и поэтому всегда заезжаю в «Старбакс», чтобы забрать специальный заказ. К сожалению, этот милый и дорого обходящийся мне жест, не отмазывает меня от посещения АА.

Я уже пыталась. Несколько раз.

– В общем… – у нас в группе новая девочка, всего лишь на несколько лет старше меня, она начинает реветь, как на похоронах. – В общем, мы с моей мамой были лучшими подругами. Мы все делали вместе. Вечеринки, наркотики, выпивка. Особенно выпивка…

– Все хорошо, – ободряет ее Тим, – успокойся. Мы подождём.

– Когда мне было тринадцать, она угостила меня моим первым пивом. Это было противно, но после нескольких бутылок, я привыкла. Первые несколько лет были ничего, но когда мне исполнилось 18, стало хуже. Я пила каждый день… Мне необходим был алкоголь. Он был необходим нам обеим. Алкоголь помогал нам справиться, когда жизнь была дерьмом…

Я закатываю глаза. Не хочется слушать эти бредни.

– Когда мне было 15, мама сделала мне фальшивый паспорт, чтобы я могла ходить с ней по клубам. Она подтолкнула меня лишиться девственности с каким-то парнем, которому было плевать на меня, только потому, что она сказала, что мне понравится. Просто, чтобы покончить с этим. Она говорила, что парням нравятся опытные девушки…

– Вы когда-нибудь разговаривали о чем-то серьезном? О ваших чувствах? – говорит Тим, протягивая ей салфетку.

– Нет, – девочка тяжело дышит. – Если я приходила к ней в слезах, она все время пыталась меня отвлечь. Она никогда не обнимала меня. Никогда не утешала. Она просто говорила «Смирись и заткнись» и протягивала мне пиво… Или советовала вытереть лицо и накраситься.

Я встаю и хватаю свою сумку.

– Эмерланд, ты куда-то собралась? – Тим смотрит на меня.

– В туалет, – бормочу я и бегу в туалет.

В туалете, прежде чем закрыться, я проверяю все кабинки, и ополаскиваю лицо холодной водой.

Я решаю остаться здесь еще минут на 20, потому что не хочу слушать её жалкую историю. После окончания собрания я вообще предложу, чтобы её перевели во вторую группу АА; туда, где собираются все нытики у которых проблемы с их мамочками.

Еще 40 дней… 40 дней…

Кто-то стучит в дверь. Сделав глубокий вздох, открываю ее. Передо мной именно эта плакса.

– Привет… – я пропускаю её в помещение.

– Привет… – она хлюпает носом. – Тим хотел удостовериться, что ты не сбежала.

– Ну, конечно.

Она подходит к умывальнику и берет пару салфеток.

– Эмерланд, почему ты ничего о себе никогда не рассказываешь?

– Ты в группе только три недели. Откуда ты знаешь, рассказываю я или нет?

– Все знают, что ты ничего о себе не рассказываешь. После каждой встречи кто-нибудь обязательно говорит: «Мне интересно, когда же Эмерланд что-нибудь расскажет?», это явно означает...

– Это означает, что это моё личное дело.

– Я не хотела тебя обидеть.

– У тебя это не получилось, –закатываю глаза. – Так как у нас явно есть группа сплетников АА, можешь передать им, что я ничего не рассказываю, потому что в отличие от вас, пытаюсь отвечать за совершенные поступки, как, например, напиваться до беспамятства. Никто не заставлял тебя пить. Твоя мать держала пистолет у твоего виска, заставляя пить пиво? Ты сама принимала решение пить, и чем раньше ты осознаешь это и поймешь, что сама же являешься причиной того, что здесь находишься, тем раньше ты закончишь все это.

– Я ни в чем не виню мою мать, – её голос внезапно стал резким. – Она не знала что делает, и как мне помочь, но она делала все, что в её силах. Просто, этого было недостаточно. Поэтому сейчас она в тюрьме, а я – здесь. С тобой, – она подошла ближе ко мне, сощурив глаза. – Это ведь и тебя касается, не так ли? С твоей матерью все было точно так же? Именно поэтому ты выбежала, когда я рассказывала? С тобой было то же самое, не так ли?