Шрифт:
— Ты уже говорил.
— Нас всех засыплет!
— Это почему же?
Почему? Станда не знает, как объяснить этакому тупому волу; разве тот не слышит, как потрескивает и шумит над головой? Весь штрек завалит…
— Весь штрек завалит… — лихорадочно лепечет Станда.
Тут возвращается крепильщик с кругляком на плече.
— Не завалит, дружок, — говорит он невозмутимо, — наша крепь выдержит.
— Что ж вы, не слышите, как трещит все время?
— Мне слушать некогда, — усмехается Мартинек. — Ну, Матула, давай теперь эту…
Станда в смятении бредет к завалившемуся ходу. Пепек уже вылез оттуда и вытаскивает теперь из дыры осыпавшиеся камни.
— Что там? — поспешно спрашивает Станда.
— Не знаю, — угрюмо ворчит Пепек. — Там можно ползти только друг за дружкой… Кровля ломается…
— А что Суханек?
— Да они пошли за ним, — недовольно отвечает Пепек. — Подай-ка мне кайло!
«Тупицы, тупицы! — в отчаянии думает Станда. — Засыпало человека, а им хоть бы что! И поговорить ни с кем нельзя… Боже, что мне делать?» Опять зашумело в кровле; но Пепек даже не поднял головы — он раскачивает киркой застрявшую глыбу, так что спина у него взгорбилась от усилий.
Станда удрученно вздохнул, нагнулся за камнем и потащил его к штабелю. Так — уложить ровно, чтобы углы были совершенно прямые. Класть камень на камень как можно ровнее… Пусть теперь попробует Андрес сказать, что штабель похож на навозную кучу! Станда с каким-то удовлетворением оглядывает свою работу. Еще немного — и будет ровно кубометр. И откатчик Станда носит камень за камнем и ни о чем другом больше не думает.
Из расщелины задом выползает Хансен и отряхивает костюм.
— Js gut, [119] — отвечает он кивком на вопросительный взгляд Станды и по-детски улыбается.
Теперь вылез «пес» Андрес; лицо у него смягчилось, стало даже какое-то дряблое, как шляпка старого гриба.
— Вытащили деда, — говорит он, ни на кого не глядя. — Там кровля обрушилась, он не успел выбраться…
И он идет посмотреть на работу Станды, но не ругается, только чуть кривит рот.
— Ладно, работайте быстрее, чтобы место очистить!
Для Станды эти слова звучат почти похвалой; он уже, собственно говоря, совсем не сердится на запальщика. Пес и есть, ничего не поделаешь, но когда он видит хорошую работу, так хоть признает это и не лается.
119
Хорошо (искаж. нем.)
Из дыры высовываются длинные ноги Адама; вот он уже весь тут и поднимается с трудом, точно распрямляется по частям. Он взмок от пота и едва стоит на ногах.
— Теперь отдохните малость, — ворчит «пес» Андрес каким-то совсем другим тоном, и Хансен говорит что-то Адаму по-шведски с таким видом, будто собирается похлопать шахтера по плечу. Адам вытирает под глазами — столько там набралось пыли и пота.
— Мало… места было, — еле произносит он и прислоняется к перевернутой вагонетке, потому что у него подкашиваются ноги.
Теперь появляется еще пара опорок, и медленно, на ощупь выползают наружу тощие ноги деда Суханека; он, видно, совсем выбился из сил и лежит теперь наполовину в дыре.
— Давай, давай, дед, — грубо подгоняет его Пепек и тащит старика за ноги.
Суханек наконец вылез и сидит на земле, гладя себя по плешивому темени, весь какой-то обмякший, слабый. Он часто дышит, и раскрасневшиеся щечки ходят у него ходуном.
— Так тебе и надо, чего полез? — сердито говорит ему Пепек. — Пошли, что ли, отведу тебя.
— Чего… чего я полез? — растерянно переспрашивает Суханек. — Я только постучать им хотел, понятно? Я эти места знаю.
— И могли там задохнуться, — сердится запальщик Андрес.
— А позади меня рухнуло, — тонким голоском возражает дед. — Вернуться-то я и не мог. Двигаю ногами, пресвятая троица, тут же дырка должна быть… а ее и в помине нету. — Дед Суханек засмеялся, обнажив беззубые десны. — Ну, нет ее и нет.
«Пес» Андрес наклонился к нему.
— Послушайте, Суханек, Фалта со Стандой вас проводят.
— Зачем? — удивился дед. — Я могу работать. Я только малость задохся там. — Дед Суханек неуверенно становится на трясущиеся ножки. — А где моя лампа?
— Там.
— Ай-яй-яй, — сокрушается дед. — Значит, там осталась…
И он опять опускается на колени и сует голову в щель.
— Куда?
— За лампой, — бормочет Суханек, а из дыры видна уже только одна дедова нога, но Пепек выволакивает старика обратно.
— Вот чертов дед!
— Ты чего?
— Да ведь там кровля рушится! Сиди и не рыпайся!