Борис и так сидел поодаль от основной компании, а сейчас вообще оказался в полном одиночестве… Ничего. У него есть своя задача. И свои вопросы.

День тянется медленно и противно, как холодная ночевка под осенним дождем. Нет ничего хуже ожидания плохих известий. Может, они будут и неплохими, но пока ждешь… Мое сегодняшнее КПД равно нулю, все валится из рук. Так не нервничал, даже когда ребята в Пасруд уходили. Послал всех подальше и ушел играть с внучкой. Пусть у заброшенного ребенка будет небольшой праздник!

Немного оживляют день Леха с Лаймой. Снайперы пригоняют откуда-то огромный бульдозер. Правда, при въезде чуть не снеся ворота, но вписываются: эта дура проходит в считаных миллиметрах от левой стойки.

Тому, что Потап отпустил из заслона сразу двух снайперов, не удивляюсь: сияющие физиономии бульдозеристов говорят сами за себя.

Отпускаю их мыться, и тут внучка проявляет чудеса проницательности.

– Пусистик, – заявляет Санечка, гладя гусеницу монстра, – Пусистик холосый!

– Кто пушистик? – переспрашиваю я, попутно успев заметить странную реакцию снайперской пары.

– Его зовут Пусистик, – отвечает ребенок.

– Оху… – Леха оглядывается на Лайму, – и ничего ж себе!

Так, похоже, он бросает ругаться матом. Причем не совсем добровольно. Ай да Лайма! Олег был прав. Речи Посполитой крупно повезло, что эта девушка здесь, а не там! А пока первый кавалер Ордена Прокладки присаживается перед Санечкой на корточки и спрашивает:

– Ти почему его называешь «Пушьистик»?

– Патаму сто он Пусистик! – парирует внучка. Вполне логично.

– Мы полчаса назад решили его назвать «Пушистиком», – удивленно говорит мне Леха. – Как она догадалась? Гениальная девочка!

– Валите в душ, Пушистики, вода стынет.

Но не скрою, приятно, когда твою внучку называют гениальной. Жаль, пообщаться с ней редко удается… Ох, беда… Да, надо еще деткам, привезенным Лехой, ситуацию разъяснить. Хоть немного времени убью.

Через пару часов оживает рация:

– База, ответьте Санкам. Прием.

Наконец-то!

– Здесь база. Прием.

– Информация от ходоков. Встретились. Договорились. Все нормально. Прием.

– Принял. Подробности есть? Прием.

– На месте только русские. Наши завтра будут возвращаться. Поведут гражданских. Просили помощь носильщиками. Десять человек. Как поняли? Прием.

– Понял. Выслать десять носильщиков. Еще информация? Прием.

– Нету. СК.

– СК.

Через час Бахреддин увозит к перевалу сборную группу из москвичей и литовцев. Вот интересные выверты психологии. Всю смену литовцы воротили носы и говорили такое, что кулаки чесались. Первые два дня этой катавасии кочевряжились больше всех. А после того как мужики вытащили остатки группы Пятраса, прибалтов как подменили. Куда подевались претензии на исключительность, поза исторически обиженных и гонор членов Евросоюза? Нормальные люди! Наравне со всеми пашут: разбирают дома в Пасруде, гоняют в рейды грузчиками, сейчас пошли на Санки. Военных среди них нет. Так и не ждали. Зато геолог нашелся, не бог весть какой, студент, но все-таки. Впрочем, с геологами сейчас проблем не будет, похоже.

Группа уезжает на «МАЗе». Бахреддин хочет сделать еще рейс до Пасруда. А у группы в планах – пройти половину подъема и заночевать в летниках на три двести. Теперь путь разведан и отмаркирован, не ошибутся.

И отправил я не десять человек, а тридцать. С гораздо более широким заданием, чем просили ходоки. Чует мое больное сердце, что это нам понадобится…

Все решили еще вчера, когда Генка в который раз убедился, что его специалисты свой хлеб едят недаром.

– Извините, Геннадий Аполлинарьевич, – сказал Батяев, – но я не вижу ни малейших проблем в перекрытии выезда на трассу. Та гранитная скала, на которой товарищ генерал оборудовал свой наблюдательный пункт, гранитная только в верхней части. А под ней – известняк. Столкнуть ее на дорогу – пара пустяков. Вот убрать очень большая проблема. Даже техника особо не выручит. Ведь практически монолит.

«Генералом» главный инженер называл Егора. Тот уже привык и не возражал. Хотя даже четыре звезды на погоны получить не успел.

– Николай Григорьевич, – полюбопытствовал Олег, – а разве так бывает, чтобы гранитный монолит лежал на известковом основании? Простите дилетанта, но гранит же магматическая порода, а известняк – осадочная. Мне непонятно, откуда он вообще здесь взялся, а тем более под гранитом!

– Молодой человек! – Ученый поднял указательный палец. – Гранитная скала на известняке – далеко не самое удивительное явление в этих местах. В горах бывает все! Альпинист должен знать такие вещи…