Никто ни о чем не предупреждал. Но, видно, что-то в воздухе такое витало. Вот и начали сходиться вечерней порой. Первым деликатно постучался в командирскую дверь подполковник Мезенцев. Не дождавшись ответа, вошел.

Пчелинцев уперся подбородком в переплетенные ладони, оперевшись локтями на стол, и безразлично смотрел на книжный шкаф, заставленный разноцветными папками.

– Грустишь? – поинтересовался подполковник и присел на стул напротив. Тусклая лампочка под потолком утвердительно мигнула.

– Не-а, – равнодушно ответил майор, перенося взгляд на Мезенцева. – На душе хреново, Викторыч. Достало все. Пашем, пашем, пашем. Не хочу я такой груз тащить, а больше некому…

Фразу комбата оборвал вовсе уж не деликатный стук в косяк. И в кабинет ввалилась сразу целая делегация. Сундук с Седьмым, Безручков с Андрушко, Шутов с Дмитровским… Даже Терентьев пришел…

Сразу стало тесно. Но кое-как разместились.

Первым Мезенцев начал. Как самый старший и по званию, и по возрасту.

– Как я верно понимаю, – прокашлялся военврач в кулак, – мы все почуяли некие флюиды… – Мезенцев неопределенно помахал ладонью. – Прямо-таки нагнетающие обстановку. А поэтому… – Военврач затянул паузу, экстренным подмигиванием пытаясь ускорить замешкавшегося Урусова, борющегося с застежками РД.

– Поэтому, господа, предлагаю устроить сеанс релаксации! То есть легкое усугубление! – На заваленный бумагами стол Урусов начал выставлять одну за другой бутылки, закупленные еще в придорожном магазине.

– Нехорошо без шахматиста, его деньги пропиваем, – задумчиво произнес он, обращаясь куда-то в пространство, – но это еще будить надо…

Майор хотел подняться и всех разогнать командирским рыком, но ему тут же всучили полный стакан и подали маринованный огурчик на столовской алюминиевой вилке.

– Пейте, товарищ полковник! Но не пьянства ради, а исключительно в качестве лекарства, – пресек в зародыше матерную тираду капитан Сундуков.

– Снова ты с полковником своим! – выдохнул Пчелинцев и опрокинул стакан. Хрупнул огурцом. Подумал немного и спросил: – Так, товарищи военные, а сами-то не пьете чего? Или собрались дерзостно споить своего командира?

– Так точно! – сразу же признался Урусов. – А потом печатью бригады пришлепнуть приказ об моем отпуске на пару месяцев.

– И о том, чтобы все вернулось на свои места… – вздохнул Шутов.

Все замолчали. Тишина долго висела в переполненном кабинете.

Пока капитан Сундуков не расплескал бутылку «Немирова» по стаканам и кружкам и не встал, с трудом выбравшись из-за стола:

– Не вернется уже ничего. Так что, товарищи военные и гражданские, предлагаю за то, что все мы живы. Несмотря ни на что. И чтобы и дальше нам жить. Вопреки всему. За нас!

– Будьмо, – отозвался Урусов.

– Лехаем, – поднял кружку Давид.

– И свейката, – улыбнулась Лайма.

– Нуши джон бод! – выдохнул Бахреддин.

– Не плась, бабуска, – сказала Санечка, – все будет холосо…