— Это наш Хранитель. Хочет свою долю получить! — И он бросил песцу кусок печени. Тот ловко его поймал и тут же проглотил. Инуктилук отрезал по ломтю и Тораку с Ренн. Печень была плотной, сладкой на вкус и, казалось, сама проскакивала в глотку. Легкие тюленя Инуктилук швырнул собакам, и Торак обратил внимание, что псы лишь понюхали пищу; видимо, они были слишком возбуждены, чтобы есть.

— Нам еще повезло, — с полным ртом сказал Инуктилук. — Иногда приходится целый день у лунки ждать. — И он, лукаво приподняв бровь, спросил: — А интересно, у вас бы хватило терпения ждать целый день?

Торак молча кивнул. Потом помолчал немного и вдруг сказал:

— Знаешь, нам надо кое-что тебе объяснить. — Он снова помолчал, посмотрел на Ренн, и та утвердительно кивнула. — Видишь ли, мы идем на север, чтобы найти нашего большого друга. Так что, прошу тебя, отпусти нас. Пожалуйста!

Инуктилук вздохнул:

— Я знаю, что у вас в мыслях нет ничего дурного. Но и вы должны меня понять: я никак не могу вас отпустить.

— Но почему? — вырвалось у Ренн.

По ту сторону саней собаки принялись тоненько поскуливать, натягивая постромки.

Торак пошел посмотреть, что это их так тревожит.

— Что там? — спросила Ренн.

Он не ответил. Он пытался понять, о чем говорят собаки. По сравнению с волчьим языком язык собак был куда менее сложен, точно язык детенышей.

— Похоже, они что-то почуяли, — сказал он, — но ветер порывистый и все время меняет направление, так что они никак не могут толком определить, откуда доносится этот запах.

— Интересно,

что

же они почуяли? — пробормотала Ренн и потянулась за своим луком.

Инуктилук смотрел на нее с разинутым ртом:

— Неужели вы… неужели он их

понимает?

Но ответить ему они не успели: вершина ледяного холма слева от него вдруг приподнялась… и превратилась в огромного белого медведя!

Медведь поднял голову на длинной шее и принюхался к запаху Торака.

Затем с невероятной легкостью одним рывком поднялся на задние лапы. Этот зверь был поистине огромного роста; даже если бы один высокий мужчина взобрался на плечи другому такому же, и то вряд ли вдвоем они сумели бы сравняться высотой с этим великаном. Каждая лапа у него была в два раза шире головы Торака. Одним ударом он легко мог сломать человеку хребет, точно ветку ивы.

Покачивая башкой из стороны в сторону, хищник прищурил свои черные глазки и снова потянул носом воздух. Он отлично видел и Торака, в одиночестве стоявшего на льду, и Ренн с Инуктилуком, осторожно продвигавшихся к саням. Он чуял тюленью кровь на снегу, видел наполовину выпотрошенную тушу тюленя. Он слышал, как воют собаки, натягивая постромки в глупом и бессмысленном стремлении схватиться с ним, Великим Скитальцем. Все это он воспринимал с неторопливым спокойствием существа, никогда не знавшего страха. Казалось, в его лапах сосредоточилось все могущество этой северной зимы, а в когтях — дикая сила здешних ветров. Он чувствовал себя совершенно неуязвимым.

Кровь грохотала у Торака в ушах. Сани были от него всего в десяти шагах. Но с тем же успехом до них могла быть и сотня шагов.

В полной тишине белый медведь упал на четвереньки и встряхнулся — по его тяжелой, чуть желтоватой шкуре словно зыбь пробежала.

— Только не беги, — очень тихо сказал Тораку Инуктилук. — Иди спокойно. В сторону саней. Двигайся бочком. Не показывай ему спину.

Краем глаза Торак заметил, как Ренн вложила в лук стрелу, а Инуктилук в обеих руках сжал по гарпуну.

«Не беги…»

Но у него прямо-таки ноги сводило, так хотелось побежать! Он снова почувствовал себя на той поляне в Лесу, снова убегал от разрушенного медвежьей лапой шалаша, где лежал его умирающий отец, и от того медведя, одержимого злым духом.

«Торак!

— кричал отец, собрав последние силы.

— Беги!»

Собрав всю свою волю в кулак, Торак на дрожащих ногах сделал осторожный шажок в сторону саней.

Белый медведь, опустив голову, внимательно посмотрел на него. Затем — ленивой косолапой походкой — приблизился к Тораку и воздвигся между ним и санями.

Торак покачнулся.

Медведь ступал по льду совершенно бесшумно. Не было слышно даже легкого стука когтей. Даже тяжелого дыхания зверя.

Почти не сознавая, что делает, Торак вынул руку из рукавицы и потянулся за ножом. Но тот не желал свободно выходить из ножен. Торак потянул сильнее. Ничего не получалось. Надо было ему послушаться совета Инуктилука и держать нож на груди, под паркой. А теперь кожаные ножны промерзли насквозь.

— Торак! — негромко окликнул его Инуктилук. — Лови!