Шрифт:
Её маленькая умница сидит на балконе, держась за поручень, и посылает в камеру смелую ухмылку.
Такая сильная, интересная, достойная всего, что есть у Эвелин.
Она чувствует, как глаза наполняются слезами.
Обернувшись, Клео прижимает фотографию к груди, одаривая Эвелин грустной улыбкой.
Влажные волосы дочери падают на плечи, покрывая сорочку уродливыми тёмными пятнами.
Она кажется слишком слабой, слишком тонкой, слишком… чужой.
Эвелин не знает эту девушку.
Понятия не имеет, что происходит у неё в голове, когда ей грустно, или весело. Не знает, какая у неё любимая книга, понятия не имеет, что она любит и что ненавидит.
И самое страшное, даже не хочет знать.
Не хочет знать, любит ли Клео Рассела.
Хочет ли она чего-то добиться в жизни, или просто выйти замуж и родить детей.
Она даже не знает, любит ли её дочь детей.
– Красивая фотография, - шепчет Клео, оставляя рамку на подоконнике.
Эвелин не может ответить. Она не знает, что нужно сказать этой незнакомке.
– Я пойду спать, - прижав ладонь к груди, Клео делает шаг в сторону своей комнаты. – Завтра будет важный день, так что… не могу позволить себе не выспаться.
Кивнув, Эвелин ловит судорожный вдох.
– Да, мне тоже нужно выспаться, - она ухмыляется, пытаясь забыть о мысли, что рядом с ней незнакомка.
– Завтра я лечу обратно в Сан-Франциско и вернусь в конце недели, для встречи с Брианной.
Кивнув, Клео уходит в свою комнату.
Эвелин подходит к подоконнику, подхватывая фотографию Джейми.
Почему она не её дочь?
Она ведь знает её. Знает её от начала и до конца.
Ей снились сны, где она её мать. Джейми рыдает, ища у неё защиты, и Эвелин разрушает целый мир ради дочки.
Эвелин бы приняла любую её слабость.
Если бы Джейми была её дочкой.
Зайдя в спальню, Эвелин плотно закрывает дверь, включив свет.
Ставит фотографию Джейми на комод и, достав телефон, отправляет девушке сообщение с пожеланиями спокойной ночи.
Ответа приходится ждать почти полчаса и Эвелин не может найти себе место, пока экран телефона не освящается принятым сообщением.
У неё всё хорошо, она помнит о ней, целует и желает спокойной ночи.
А ещё она очень ждёт встречи.
Вытерев слезу рукавом кофты, Эвелин облегчённо выдыхает, выключая свет.
С её девочкой всё в порядке.
Теперь можно отправиться спать.
А проснувшись вновь делать вид, что её дочь Клео.
~***~
Всё просто.
Обычное утро для каждого жителя Нью-Йорка.
Для Роксаны Беррингтон тоже.
Разве что… обычно утром она с чистой душой и мерно бьющимся сердцем шла на работу, а сегодня почему-то не спешила в офис, старательно делая вид, что ужасно занята изучением проезжающих мимо машин.
Холодный ветер, с силой бьёт в лицо уже который раз, отшатнувшись, девушка запускает руки в карманы, ёжась от холода.
Даже тёплый свитер под плащом не помогал. Зима выгоняла её из города за чрезмерно яркую кожу.
– Рокси!
Роксана едва слышно чертыхается, но обернувшись, удостаивает Дани широкой улыбкой.
Махнув ей рукой, девушка спешит по пешеходному переходу, с опаской поглядывая на остановившиеся машины, словно они ждут секунды, когда она замешкается, и резко ударят по газам.
– Что ты здесь делаешь? – поправив перчатки, Дани вытаскивает прядь волос, попавшую в рот.
Как обычно сама приветливость, розовеющие то ли от холода, то ли от вечного состояния лёгкого смущения щёки, полный наивности и внимания взгляд, устремлённый на собеседника и лёгкая улыбка, подчёркивающая плавную линию губ.
Пожав плечами, Роксана напускает на себя самый, что ни на есть равнодушный вид.
– Жду… друга, - почти, правда.
– О, - Дани заговорчески улыбается, подавшись вперёд. – Брендона?
– Что? – заглянув через плечо девушки, Роксана щурится, пытаясь рассмотреть знакомый силуэт в толпе безликих незнакомцев.
– Ты ждёшь Брендона? – вновь повторяет Дани.
– Ну,… а ты что не спешишь на работу? – Роксана ухмыляется девушке.
Нахмурившись, Дани пытается выжать из себя ответную улыбку, но сбитая с толку лишь сыплет поспешными прощаниями и скрывается в центрифуге дверей.
Кажется, она сошла с ума.
Зачем она стоит здесь, перебирая замёрзшими пальцами в карманах плаща, когда могла бы уже давно сидеть на рабочем месте?