Шрифт:
Но, без сомнения, лучшим из того, что произошло со мной в этот период, была встреча с Самантой, женщиной, которая впоследствии стала моей женой. Она была способным начинающим менеджером. Ее привлекательная внешность сочеталась с блестящим интеллектом. Встретившись на рождественской вечеринке, мы очень понравились друг другу и вскоре стали проводить вместе каждую свободную минуту. С первого дня Саманта стала самым преданным мне человеком. Она твердо верила в мои потенциальные возможности и в мой талант. «Питер, ты можешь стать руководителем нашей компании, — время от времени говорила она с мягкой улыбкой. — Я знаю, у тебя есть для этого все данные». К сожалению, так думали не все. А может быть, все дело в том, что как раз так они и думали...
Директор «Цифровых Стратегий» руководил нами как диктатор. Пробившись из низов без всяких связей, он обладал крутым нравом, а его самолюбие росло вместе с размерами его кошелька. Когда я только пришел на фирму, он был со мной вежливо сдержан. Но когда пошли разговоры о моих способностях и перспективах, его тон начал становиться все холоднее. Даже в самых обыденных ситуациях он, общаясь со мной, часто прибегал к официальным запискам. Саманта называла его «скользким болванчиком», но факт оставался фактом — он обладал властью. Реальной властью. Возможно, он чувствовал, что по мере моего продвижения наверх его собственные позиции пошатнутся. А может, ' он увидел во мне самого себя — и то, что он увидел, ему не очень понравилось.
Следует однако признать, что и у меня были свои слабости. Во-первых, я был страшно несдержан. Если что-то не получалось или выполнялось не вовремя, во мне закипала такая ярость, с которой я просто не мог справиться, я не понимал, откуда она берется. Но она была. И это отнюдь не помогало в работе. Признаю также, что хотя я и считаю себя в целом воспитанным человеком, но в служебных взаимоотношениях с подчиненными я нередко бывал слишком резок;
Как я уже сказал, я никогда специально не изучал искусство управления и полагался только на свою интуицию. Мне нередко казалось, что не все в команде стремятся к совершенству, не все придерживаются моего понимания работы, и это меня раздражало.
Да, я, бывало, кричал на людей. Да, я порой брал на себя больше ответственности, чем было мне по плечу. Да, мне следовало больше времени уделять налаживанию личных взаимоотношений и созданию корпоративного духа. Но в моей работе всегда было так много мелких неотложных проблем, что мне просто не хватало времени уделять больше внимания тем вещам, которые действительно были важными. Думаю, я напоминал того рыбака, который все свое время тратил на то, чтобы вычерпывать из лодки воду, вместо того чтобы просто починить ее. Как минимум, близорукий подход.
А потом настал день, когда меня уволили. Те несколько месяцев, которые за этим последовали, были самыми черными в моей жизни. Слава Богу, рядом со мной оставались Саманта и ребятишки. Они изо всех сил старались поддержать мой дух и помочь не растерять то, что оставалось от моей когда-то стремительной карьеры. Но эти месяцы безделья убедили меня в том, что отношение к нам окружающих напрямую связано с нашей работой. На вечеринках или в гостях первым делом звучит вопрос: «А чем вы занимаетесь?» Когда в конце недели мы встречались на поле для гольфа, партнеры по игре непременно спрашивали: «Что нового на работе, Питер?» Швейцар шикарного небоскреба, в котором мы жили, любитель поговорить, обязательно справлялся, все ли в порядке на работе. Но, не имея работы, я не знал, как отвечать.
Теперь я уже не поднимался рано утром, не торопился, переполненный идеями, на работу, а валялся до обеда в зашторенной комнате, заполненной пустыми пивными бутылками, пачками сигарет и пакетиками из-под чипсов. Я бросил читать «Wall Street Journal» и обложился дешевыми шпионскими романами, потрепанными вестернами и бульварными газетами, из которых узнавал, что Опра* — иностранка, а Элвис, оказывается, все еще жив и управляет закусочной «Макдо-налдс» на Западном побережье. Я боялся посмотреть в лицо действительности. Я не хотел ни о чем думать, мне ничего не хотелось делать. Какая-то тупая боль охватила все мое тело, и наша широкая кровать казалась мне лучшим местом на свете.
И вот однажды зазвонил телефон.
Это был мой старый товарищ по колледжу, который к тому времени стал известен как один из лучших специалистов в области программирования. Он рассказал, что только что ушел с должности ведущего программиста в крупной компании и подумывает об основании собственной фирмы. Я до сих пор помню, как он рассказывал мне о своей «блестящей идее» в отношении новых программных продуктов и что для этого ему нужен надежный партнер. Я был первым в списке кандидатов. «Тут можно сделать что-то по-настоящему серьезное, Питер, — говорил он с присущим ему энтузиазмом. — Давай. Все должно отлично получиться». Где-то внутри у меня не хватало уверенности ответить «да». Новое дело всегда нелегко начинать, особенно в сфере программных технологий. А что, если не получится? Наша финансовая ситуация была плачевной. На должности ведущего вице-президента «Цифровых Стратегий» я получал солидное жалованье и жил так, как только мог мечтать мой отец. Ездил я на новом «BMW», а у Саманты был собственный «мерседес». Дети ходили в частную школу, а летом уезжали в лагерь престижного яхт-клуба. Одни лишь мои членские взносы в гольф-клубе, составляли годовое жалованье многих моих знакомых. Когда же я лишился работы, стали накапливаться неоплаченные счета, и многие мои обещания оставались невыполненными. Это было не лучшее время мечтать о собственном деле.
С другой стороны, мой мудрый отец всегда говорил мне: «Ничего не бойся, кроме себя самого». Мне нужен был этот шанс, чтобы выбраться из тьмы, окутавшей мою жизнь. Мне нужна была цель, чтобы подниматься рано утром. Мне нужно было восстановить то ощущение страсти и целеустремленности, которое я помнил со времен колледжа, когда я считал себя непобедимым, а окружающий мир — полным безграничных возможностей. Интуиция подсказывала мне, что жизнь время от времени преподносит нам подарки, а успех приходит к тем, кто умеет их распознать и принять, поэтому я все же сказал «да».