Шрифт:
Это была ДИКОВИННАЯ КАРТИНА. Сейчас, вспоминая о ней, мне трудно поверить, что все это случилось в действительности. Я только что вернулся с совещания, которое всегда проводится у нас по понедельникам. Мои менеджеры доложили, что дела у «Глобальных Технологий» идут все хуже и хуже. Во время совещания один менеджер рассказал мне, что часть наших ведущих программистов собираются уйти в компанию поменьше, где им предложили более высокое жалование. Он также доложил, что взаимоотношения между руководством и остальными сотрудниками становятся все напряженней. «Они больше не верят нам», — сказал мой менеджер в раздражении.
Другой добавил: «И не только это. Мы перестали быть единой командой. Пока наша компания не разрослась, все помогали друг другу, каждый действительно хотел выполнить работу как можно лучше. Помню, тогда, если случалась запарка с выполнением большого заказа, все мы работали вместе, иногда до поздней ночи. Припоминаю даже, как программисты и менеджеры, закатав рукава, помогали рабочим упаковывать ящики и грузить продукцию на машины. А сейчас каждый думает только о себе. Так работать просто невозможно».
Хотя во время совещания я и оставался необычайно спокойным, но в коридоре, когда я возвращался в свой кабинет, меня бросило в пот. Напряжение последних месяцев просто убивало меня, я должен был что-то предпринять, чтобы остановить это скатывание по наклонной плоскости. Я уже не знал, с кем говорить и что сделать. Конечно, можно было нанять бригаду консультантов, которые бы предложили «быстрые решения» преследовавших нас проблем. Но я чувствовал, что надо копать глубже, чтобы добраться до тех причин, которые превратили перспективную компанию, состоящую из неравнодушных и сплоченных людей, в громоздкую бюрократическую машину, где сотрудники только и дожидаются окончания рабочего дня.
Когда я зашел в кабинет, пот заливал мне лицо, а рубашка промокла. Увидев мое состояние, секретарша бросилась ко мне и схватила за руку. Она усадила меня на кожаный диван, размещавшийся между полками, до потолка уставленными книгами, и предложила пригласить моего врача или вызвать «скорую». Даже не удостоив ее ответом, я лег на диван и закрыл глаза. Где-то я читал: чтобы успокоиться после стрессовой ситуации, нужно мысленно представить себе какую-то успокаивающую картину. Это я и попытался сделать.
Но не успел я расслабиться, как вздрогнул от какого-то резкого звука. Было похоже, как будто кто-то швырнул камешком в окно моего кабинета. Я вскочил с дивана и подбежал к большому окну, пытаясь увидеть нарушителя моего спокойствия, но никого не разглядел. Может быть, это была игра воображения, вызванная перенесенным мною стрессом? Когда я медленно вернулся на диван, звук повторился, на этот раз даже громче. «Кто бы это мог быть?» — я уже подумывал, не попросить ли секретаршу вызвать охрану. «Наверное, еще один недовольный программист, испытывающий нервы своего босса», — подумал я, раздражаясь все больше. Я снова бросился к окну и на этот раз с высоты второго этажа увидел человека, стоявшего посреди большого розария, на который выходило окно моего кабинета. Присмотревшись, я поразился открывшейся мне картине.
Среди роз стоял красивый молодой человек, обутый в сандалии и одетый во что-то вроде алой туники с капюшоном — такие я видел на гималайских монахах, когда путешествовал по этим экзотическим местам больше десяти лет тому назад. Красивое гладкое лицо незнакомца было освещено солнцем, одежду слегка колыхал ветер — все это придавало ему загадочный, почти потусторонний вид. Лицо его расплылось в улыбке.
Поняв, что это не галлюцинация перетрудившегося управляющего, чья компания постепенно уходит в забвение, я в ярости забарабанил по стеклу. Молодой человек не шелохнулся. Он оставался на том же месте и продолжал улыбаться. Затем оживленно помахал мне рукой. Такой дерзости я не мог стерпеть. Этот клоун проник в мои владения, топчет мои розы и, совершенно очевидно, насмехается надо мной. Я тут же приказал моей секретарше Ариэль вызвать охрану: «Пусть приведут этого незнакомца в мой кабинет, прямо сейчас, пока он не ушел. Нужно преподать ему урок, — такой, чтобы он надолго запомнил».
Через несколько минут в моих дверях стояли четыре охранника. Один из них держал за руку незваного гостя, который, судя по всему, и не думал сопротивляться. К моему удивлению, юноша все еще улыбался, стоя в дверях кабинета. От него исходило какое-то удивительное спокойствие. То, что охранники схватили его и доставили в мой кабинет, казалось, ничуть его не волновало. Хотя он не вымолвил ни слова, у меня было странное чувство, что передо мной стоит человек больших познаний. Такое же чувство я испытывал, когда был рядом со своим отцом. Никак иначе не могу описать это чувство. Можете назвать это интуицией, но я нутром чувствовал, что юноша был гораздо мудрее, чем можно было предположить по его моложавому лицу. Скорее всего, его выдавали глаза.
За годы, проведенные в мире бизнеса, я обнаружил, что по глазам человека можно узнать истину. По глазам можно распознать неуверенность, неискренность — или же доброжелательность и честность. Нужно только как следует изучить людей. В глазах юноши сияла мудрость. В них была страсть к жизни, а также едва уловимая озорная искорка. Казалось, эти глаза сверкали в солнечных лучах, заливавших мой кабинет. Алая накидка при ближайшем рассмотрении оказалась сделанной из замечательного материала. И даже в помещении незнакомец не снял свой капюшон, что придавало еще больше загадочности его странному облику.