Я поднял глаза и увидел Пруденс, стоявшую прямо передо мной. Я принял из ее рук бокал.

— Спасибо.

— Вы находите фотографию интересной? — спросила она.

— Разумеется, это ваша матушка?

— Мой бывший муж, — сказала она небрежно. — Джонатан Блэйк, этакий великий белый охотник, бах-бах! И к тому же еще одержимый идеей великих приключений.

— Где он сейчас?

Пруденс пожала плечами:

— Насколько мне известно, в Африке. И надеюсь, что как раз сейчас его дожевывает лев.

Я внимательно оглядел комнату.

— А сейчас у вас имеется муж?

— С меня и одного хватит, — кратко ответила она.

— Какое облегчение. А то я уже стал беспокоиться, как бы здесь не появился управляющий отелем.

— Вам незачем беспокоиться, лейтенант, — доверительно сказала она. — Нас никто не потревожит.

— Отлично. — Я поднял свой бокал. — У нас завязывается довольно интересная дружба, если, конечно, вам не вздумается взгромоздить мою голову к себе на туалетный столик и ласково называть меня Тини.

— Но как-то мне все же придется вас называть. «Лейтенант» звучит уж очень формально. Сразу же ощущаю, что мне следовало бы немедленно надеть лифчик.

— Можете называть меня Элом, — предложил я великодушно. — У этого имени целых два преимущества: во-первых, оно короткое, во-вторых, так меня зовут на самом деле.

— Это сокращенное? От какого имени?

— Вот это пусть останется тайной, — сказал я твердо. — А как мне вас называть? Пруденс? Леди Макбет или Ночной Бабочкой?

— Пусть будет просто Прю, — сказала она. — У этого имени такое же двойное преимущество, как и у имени Эл.

— Итак, знакомство состоялось. — Я еще раз поднял свой бокал.

Пруденс грациозно скользнула ко мне на колени. Платье сразу же задралось выше бедра, и я даже зажмурился, чтобы не ослепнуть от открывавшегося перед моими глазами зрелища. Правда, я тут же широко раскрыл их снова и с облегчением убедился, что все осталось как было, она не стала одергивать платье.

Пруденс взглянула на меня. В зеленых глазах ее было легкое любопытство.

— Держу пари, вы считаете, что я хочу соблазнить вас, — сказала она.

— Если вы этого не собираетесь делать, то у меня откроется язва желудка.

— Спорю, что вы приписываете это вашему неотразимому очарованию, несокрушимому мужскому обаянию? — добавила она.

— Я никогда не ставлю под сомнение такие вещи, — скромно признался я. — Если я стану над этим задумываться, у меня еще, пожалуй, голова распухнет и придется покупать новую шляпу.

— При моих деньгах я не затрачиваю чересчур много усилий, чтобы соблазнить кого-то, — продолжала она. — Когда у меня есть настроение пригласить в свою постель кого-то, мне стоит только выбрать счастливчика из девяноста процентов мужского населения Штатов.

— Если даже я и не представляю собой выдающуюся личность, все же я сейчас нахожусь здесь. — В моем голосе звучала надежда.

Прю тихонько покачала головой:

— Вы даже представить себе не можете, Эл, но у вас и в самом деле есть кое-что, чего мне хочется, — и не пытайтесь догадаться сами: все равно ошибетесь. — Она сделала паузу для пущего эффекта. — Я хочу, чтобы вы помогли мне увеличить мою коллекцию.

— Зажгите свет и я немедленно уберусь отсюда! — торопливо предупредил я ее. — Я вовсе не собираюсь провести остаток своей жизни в компании вашей милой четверки — ведь они даже в покер не играют!

Она взяла из моей руки бокал, поставила его на столик, потом завладела моей рукой и крепко прижала ее к своему обнаженному бедру, одновременно обняв меня свободной рукой.

— Послушайте меня, — сказала она мягко, — мне представилась исключительная возможность, и я не намерена упускать ее. Я хочу добавить к своей коллекции кое-что от Говарда, и вы сможете помочь мне.

— Что же именно? Чем я могу вам помочь?

— Конечно можете, — нетерпеливо сказала она. — Вы ведь представитель закона и расследуете это дело. Вы можете раздобыть это для меня очень легко и без осложнений.

— У вас на уме что-то особенное? — спросил я. — Ботинок с левой ноги? Локон? Или еще что-то другое?

— Его сердце.

Я начал было улыбаться, но смех замер на моих губах: я понял, что она говорит совершенно серьезно.

— Вы с ума сошли, — сказал я довольно грубо.

— Но ведь будет производиться вскрытие, не так ли? Доктор может это сделать для вас. Я готова заплатить за сердце Говарда целых пять тысяч — его нужно будет поместить в формалин и закупорить в красивом сосуде. О сосуде я позабочусь сама. — Она подумала. — Я думаю, Говард заслужил нечто особенное. Венецианское стекло или специальный сосуд в форме теннисной ракетки.