Когда Мишкин подходил к чудовищу, в голове у него мелькало множество фантазий, но ни одна из них не заслуживала того, чтобы ее записали.

У чудовища тоже было достаточно своих фантазий.

Что касается робота, то он никогда не позволял себе фантазировать. Он был старомодным, прямолинейным роботом, наделенным этикой протестантского типа, и потому никогда не валял дурака.

На зеленых губах, капризно сложенных бантиком, дрожали капли кристально чистой воды. На самом деле это были вовсе не капли, а шарики, сделанные на отвратительной фабрике в Йонкере. Такими дети украшают деревья.

Чудовище приблизилось. Оно вежливо кивнуло Мишкину, а робот вежливо кивнул чудовищу, и они разошлись.

Чудовище посмотрело вслед незнакомцам.

– Что это за чертовщина такая была? – спросило оно.

– А черт его знает, – ответило дерево-шагомер. Дерево возвращалось с севера в надежде прибить кого-нибудь при замене ствола.

– Похоже, эта тактика сработала, – сказал Мишкин.

– На Дарбисе-4 обычно так и получается, – заметил робот.

– Полагаешь, что это годится и для Гармонии?

– А почему бы и нет? В конце концов, если поведение оказалось правильным в одном случае, оно вполне может оказаться правильным бесконечное число раз. Если быть точным, это число равняется n минус один, что можно считать достаточно большой величиной. Оно содержит одну возможность ошибки на бесконечное количество правильных действий.

– И как часто будет выпадать эта самая одна возможность? – поинтересовался Мишкин.

– Чертовски часто, – признал робот. – Вопреки теории вероятности, но зато в полном соответствии с законом подлости.

– Ну, тогда твоя формула может оказаться неверной, – сказал Мишкин.

– Ни в коем случае! – возмутился робот. – Эта теория верна, хоть она и не всегда срабатывает на практике.

– Неплохо бы это выяснить, – сказал Мишкин.

– Конечно. Ориентироваться в ситуации – всегда полезно. Так или иначе, но сейчас нам представится случай проверить эту теорию. К нам приближается еще одно чудовище.

Никто из жителей этого леса не умел находить утешение в философии. Раэмит, например, погряз в тумане отвращения к себе. Раэмит знал, что он до крайности одинок. Частично это было вызвано тем, что он являлся единственным представителем своего вида, а это усиливало чувство одиночества. Но раэмит также знал, что индивидуум всегда сам виноват в своем одиночестве и любые обстоятельства, не важно насколько непреодолимые, служат лишь нейтральной почвой, на которой произрастают внутренние комплексы данного индивидуума. Эта мысль была угнетающей и вгоняла раэмита в смущение. Ему казалось, что он несколько не в себе, словно марихуаны накурился, и что он – единственный раэмит на всей Гармонии (что, собственно, было правдой).

– А это еще что за фигня? – спросил раэмит у себя. Он мрачно и пристально посмотрел на два странных существа, потом сказал: – Галлюцинации, что ж еще. Вот что бывает с тонко чувствующими натурами вроде меня!

Тем временем два странных существа или две галлюцинации продолжали идти своей дорогой. Раэмит быстро припомнил свою жизнь.

– Мир – дерьмо! – сделал он свой вывод. – Простой раэмит вкалывает всю жизнь, и что в результате? Он вляпывается в неприятности с копами, его бросает подружка, потом от него уходит жена, потом он начинает страдать галлюцинациями. Если мне уже сейчас мерещатся инопланетяне, то что же будет дальше?

– Лично я собираюсь дать обет! – сказала герцогиня Мельба.

– Да бога ради! – воскликнул герцог Мельба. – Давай что хочешь и кому хочешь на здоровье, только перестань болтать об этом.

– Я в тебя больше не верю, – сказала герцогиня Мельба.

В то же мгновение герцог Мельба исчез, словно бесплотный призрак, каковым он и являлся. И, насколько это зависит от меня, таковым он останется и впредь.

Мишкин припомнил один случай, который произошел с ним в детстве, когда он жил на ранчо неподалеку от Эбилена. Но он не стал развивать эту мысль, так как не видел, чем это может им помочь в нынешних обстоятельствах.

– Интересно, почему некоторым может быть смертельно скучно, даже когда они находятся в смертельной опасности? – задумчиво спросил робот.

– Интересно, почему некоторым роботам лезет в голову всякая чушь? – ответил Мишкин вопросом на вопрос.

Лес умер. Наверное, это было проявление растительного аналога чумы – что еще могло произвести такое опустошение в окрестностях? Ну, ничего не поделаешь, придется нам обойтись без леса.

Мишкин шел по большой автостоянке. Автостоянка была выкрашена в зеленую и желтую полоски. Счетчики на стоянке были розовато-лиловыми, а измятые старые газеты – алыми и бронзовыми. В общем, стоянка была что надо.

– Совсем как автостоянка, – заметил Мишкин.

– Она действительно похожа на стоянку, не правда ли? – отозвался герцог Мельба, подкручивая кончики своих длинных светлых усов. – Вы мне напомнили одну историю. Чертовски любопытную историю. Один мой друг гостил у своего приятеля в Суррее. Точнее говоря, в Котсволде. Он удалился на ночь в комнату, о которой поговаривали, что там появляется привидение. Мой друг счел эти слухи довольно пикантными, но сам, конечно же, в это не поверил. Да и никто не поверил бы. Ну, в те времена. Мой друг поставил на тумбочку свечу – видите ли, в доме не было электричества. То есть в принципе оно было, но буря оборвала провода. Друг преспокойно укладывался, и тут...