Это что же получается? Теоретически она для Руслана самый близкий человек. Любимая женщина, с которой он не может связать жизнь по объективным обстоятельствам. Так сказать, неформальная жена. Почему же он не делится с ней своими планами? Почему не говорит, что скоро станет ректором?

– Слышала, тебя скоро повысят? – не выдержала Инга.

– В смысле?

– В смысле – назначат ректором.

Волчеткин засмеялся:

– Кто тебе сказал?

– Какая разница?

– Нет, Ингуша. Не для меня куют коня.

– Почему? Ты молодой, перспективный, с хорошими организаторскими способностями, кого ж назначать, как не тебя?

– Ну, вроде идея такая была, но потом все заглохло. Какая-то более подходящая кандидатура нарисовалась. В общем, его куют не для меня.

Руслан говорил уверенно, как о решенном деле. Но, кто знает, возможно это просто суеверный способ не спугнуть удачу. Инга высказала подобающие слова сожаления и хулы руководителям, которые не дают ходу молодым талантам, но с трудом могла скрыть радость. Значит, Руслан останется с ней и ничего не скрывает.

Коротко поцеловав его в макушку, Инга приоткрыла дверь ординаторской. Пусть не думают, что они хотят побыть наедине. В коридоре маячила бригада «Скорой помощи», пытаясь сдать старушку юной дежурной докторице. Инга несколько раз сталкивалась с этой девушкой, и она произвела на нее самое хорошее впечатление. Только из института, эта доктор пришла на работу с увесистым багажом знаний, в отличие от среднестатистических выпускников, которые твердо уверены только в том, что фуросемид вымывает калий.

Кроме знаний, Полина Андреевна обладала еще яркой внешностью, будоражащей мужские сердца. Как у многих рыжих людей с очень белой кожей, ее лицо словно светилось изнутри, и черты казались немного «не в фокусе». Большие серые глаза, точеный носик и пухлые губы очень мягких очертаний… Если бы Инга могла выбирать, она захотела бы себе именно такую внешность!

«Какая же Полина Андреевна молодая! – подумала Инга. – В том же возрасте, что была я, когда связалась со своим завкафедрой. А он был старше меня теперешней… Но я вижу в Полине ребенка, которого надо опекать, а он увидел во мне взрослую женщину, которой можно испоганить жизнь».

Пользуясь тем, что Руслан занялся журналами, Инга вышла в коридор. Суровое лицо старухи, держащей пакет с вещами, словно таран, было ей знакомо. Из числа постоянных клиентов, которые не мыслят своей жизни без того, чтобы «полежать и прокапаться». А поскольку не царское это дело клянчить направление в поликлинике, нужно вызвать «Скорую» и устроить шоу с помирашками, а потом скандал, который родственники обязательно поддержат, поскольку общение с такими бабками не доставляет радости никому.

– Зачем вы ее привезли? – спрашивала Полина Андреевна. – У нее нет ничего острого, обычный букет.

– Она настаивает на госпитализации! – резко отвечала фельдшер, женщина средних лет с усталым лицом.

– У нас и мест нет…

Инга решила помочь молодой коллеге:

– Полина Андреевна, осмотрите пациентку, и, если нет повода для госпитализации, отправляйте домой. И пусть настаивает на чем хочет. На водке там, или на коньяке.

Фельдшер улыбнулась.

– Жалоба будет. Мы эту бабку хорошо знаем. Строчит во все инстанции, как из пулемета.

– Спасибо за предупреждение. В общем, отправляйте домой, я распишусь как ответственный дежурный. А дальше она может жаловаться в горздрав и президенту и вызывать Сатану, ее дело. Только, Полина Андреевна, вы должны быть уверены, что там действительно ничего острого. Я-то не терапевт.

Девушка замялась.

– Такая у нас работа, – продолжала Инга, – принимать решение, от которого зависит жизнь человека.

«Наверное, рыжая девочка видит во мне старую прожженную стерву, – с усмешкой подумала Инга, – а я ведь в душе тоже нежная и трепетная. Да, принимать решение. Хорошо было врачам прежних времен! В борьбе с болезнью они были гораздо хуже вооружены технически, но, принимая решение, они думали только о благе пациента. Сейчас же в эту задачу напихано столько условий, столько шумовой информации, что в итоге интересами больного можно пренебречь. Страховые компании, оплата, суд в случае неудачи, лишение премии, выговор, жалоба – вот что держит в голове среднестатистический доктор, приступая к лечению».

Да, изгнание бабки из приемника кому-то покажется жестоким. Но если она займет место того, кто действительно нуждается? Кроме того, привыкнув к халявному лечению в больнице, такая старушка не имеет навыка следить за собственным здоровьем и в результате отправляется в лучший мир раньше, чем могла бы, соблюдая предписания участкового терапевта. Эффект кошачьей шерсти. В одном доме не заводят кошку, потому что от нее много грязи. А в другом заводят и каждый день убирают шерсть. В результате в доме с кошкой чище, чем у тех, кто отказывается от нее из стремления к чистоте.