Ничто не могло выглядеть проще и более уверенно обещать успех. Британское правительство оставалось слепым и глухим. Удар был назначен на первую неделю января, а только в середине декабря началось регулярное наблюдение крейсеров за Брестом. На основании поступавших с крейсеров докладов были приняты меры для подготовки к новому году идентичной эскадры для выхода в море. К этому времени были готовы около 20 линейных кораблей в Норе, Портсмуте и Плимуте, и на них начали собирать команды. По разным причинам французы отложили начало экспедиции. Только 6 февраля 19 боевых кораблей Рокфоя были замечены на выходе из Бреста. Новость достигла Лондона 12 февраля, и уже на следующий день Норрису было приказано поднять свой флаг в Спитхеде. Ему предстояло «принять самые эффективные меры, чтобы предотвратить высадку десанта на территории королевства». Но к принятию таких предосторожностей подтолкнула информация о том, что молодой претендент выехал из Рима во Францию. Правительство оставалось в полном неведении о приготовлениях в Дюнкерке. И только 20 февраля от дуврского контрабандиста были получены сведения, открывшие глаза британскому правительству.

Через несколько дней в море были замечены французские транспорты, направляющиеся в сторону Дюнкерка. Они были ошибочно приняты за брестский флот. Норрис получил приказ следовать за ними. Его категорические протесты оказались тщетными. Адмирал знал, что французы все еще находятся к западу от него, но правительство не уступало, и он был вынужден выполнить приказ. Он проследовал по Каналу и 28 декабря добрался до Даунса, где соединился с дивизионом из Нора. История обычно называет это неверное передвижение счастливым шансом, спасшим Англию от вторжения. Но это было не так. Сакс не желал входить в Темзу без эскорта. На реке было достаточно кораблей, чтобы его уничтожить, если он пойдет на такой риск. В действительности передислокация флота Норриса, на которой настояло правительство, затруднило кампанию и не позволило уничтожить брестский флот и остановить вторжение.

Рокфой получил приказ. Ему предписывалось любыми средствами навязать бой британскому флоту или, по крайней мере, предотвратить дальнейшую концентрацию. Одновременно он должен был отправить группу из 4 боевых кораблей под командованием адмирала Баррайля в Дюнкерк, чтобы эскортировать транспорты. Приказ о разделении флота, учитывая наше внимание к армии, был неизбежен. Офицеры были недовольны и решили держаться вместе, пока не доберутся до Айл-оф-Уайт, где и оставаться, пока не смогут соединиться с Саксом и взять лоцманов, которые проведут их через Дуврский пролив. Моряки пребывали во власти нервозности – неизменной спутницы подобных операций. Рокфой объяснил своему правительству, что невозможно сказать, какие корабли противника ушли в Даунс, и что Баррайль по прибытии в Дюнкерк вполне может оказаться в меньшинстве. В заключение он, как обычно, потребовал, чтобы флот в полном составе следовал к операционному направлению армии. Однако по прибытии к Портсмуту разведка, проведенная в условиях густого тумана, доложила Рокфою, что весь флот Норриса находится в порту, поэтому он и отправил в Дюнкерк корабли Баррайля, которые туда благополучно прибыли.

Не подозревая, что Норрис находится в Даунсе, Сакс немедленно приступил к погрузке войск, но ненастная погода задержала операцию на три дня и тем самым спасла экспедицию от уничтожения в сражении, которое Норрис был готов начать флотилией брандеров и бомбардирских судов.

Брестской эскадре тоже удалось спастись чудом. Сакс и его штаб, когда до них дошли слухи о переходе Норриса в Даунс, оказались во власти морской болезни, которая, судя по всему, всегда поражает армию, ожидающую столкновения с опасностями морского перехода. Они тоже хотели, чтобы их сопровождал весь флот, и Рокфою был направлен приказ сделать так, как он предлагает. Все еще не зная о присутствии Норриса в Даунсе и о наличии у него большего числа военных кораблей, чем имелось у французов, он отправился со своими пятнадцатью кораблями на сближение с Баррайлем. Норрис был проинформирован о подходе французов и оценивал ситуацию следующим образом.

«Поскольку я считаю, – писал он, – своей главной задачей на службе его величества предотвратить высадку этих войск в любой части королевства, я… решил бросить якорь с внешней стороны от отмелей Дюнкерка, где мы будем в наилучшем положении для того, чтобы удержать их». Иными словами, он посчитал своей главной целью не выпустить армию, независимо от действий флота, и, так как цель Сакса не была точно установлена, организовать закрытую блокаду. «Но если, – продолжал он, – они, к несчастью, сумеют выбраться из порта, пройти мимо нас ночью и двинуться на север (то есть к Шотландии), я намерен отправить за ними превосходящие силы, которые сумеют перехватить и уничтожить французов. С оставшейся частью эскадры я могу или вступить в бой с французским флотом на Канале, или вести за ним наблюдение и защищать страну так, как подскажут обстоятельства, или же я буду преследовать транспорты всей своей мощью». Последнее означало, что он будет вести по отношению к армии противника наступательные, а к флоту – оборонительные действия, и его план был полностью одобрен королем.

Что же касается того, какой из двух планов он применит, подразумевалось, что выбор будет зависеть от сил противника: появилась информация, что эскадра Рошфора присоединилась к Рокфою. Долго сомневаться не пришлось. Назавтра стало ясно, что Рокфой находится у Дангенесса с пятнадцатью кораблями. Британский адмирал сразу воспользовался преимуществом внутреннего положения, которое ему дала необходимость Рокфоя защищать свою армию. Удивительная прозорливость позволила ему понять, что есть время бросить все силы на вражеский флот, не упуская из виду вражескую армию. Начали немедленно. Как только французы были замечены, британские корабли устремились вперед. Рокфой был на волосок от того, чтобы быть внезапно атакованным на собственной якорной стоянке, когда затишье остановило атаку. Другой порыв ветра, последовавший за затишьем, позволил флоту противника ускользнуть. Транспорты были уничтожены. Исходом операции явилось не только недопущение вторжения, но и обеспечение британского господства в домашних водах до конца войны.

Хотя этой попытке вторжения, на первый взгляд, благоприятствовало все, в ней можно проследить стандартный ход деградации. План был в высшей степени удачным, секретность и дезинформация – совершенными. Но только неотъемлемо присущие сложности, когда дело дошло до выполнения плана, как обычно, вызвали концентрацию вражеского боевого флота и транспортов, а англичане со своей стороны смогли это предвидеть и обратить себе на пользу весьма простым приемом, направив флот на выявленный и точно установленный операционный курс.

В следующей кампании 1759 года был разработан новый и весьма рациональный план. Первая идея маршала Беллайля, как и идея Наполеона, заключалась в том, чтобы собрать армию в Амблетезе и Булони и избежать скопления транспортов, перевозя солдат через пролив на плоскодонках. Но от идеи отказались, не дав ей развиться в нечто значительно более хитроумное. Обманчивое преимущество короткого морского перехода было забыто, и теперь армии предстояло отправиться из трех далеко отстоящих друг от друга пунктов через более широкое морское пространство – отвлекающий рейд из Дюнкерка и двух более крупных сил из Гавра и Морбиана в Южной Бретани. Чтобы обеспечить необходимый контроль, у Бреста должен был сконцентрироваться флот из Вест-Индии и Средиземного моря.