Нащупав на крышке стиральной машинки сотовый, девушка нажала на кнопку блокировки - ванная комната наполнилась тёплым светом. Теперь можно было хоть что-то разглядеть. Поднявшись с пола, придерживаясь за стены, нащупав халат, сунула кое-как руки в рукава и приоткрыла дверь ванной. Темнота была во всей квартире. Освещая себе дорогу телефоном, Ангелина медленным шагом направилась в кухню – там, в правом верхнем шкафу они с Майей держали свечу вот на такой пожарный случай. Электричество отключали редко, но, как говорится, метко, всегда неожиданно и ближе к ночи.

Оказавшись на кухне, девушка поняла, что электричество отключили не только в их доме, по крайней мере, в соседнем точно – окна дома напротив тоже были темны. Подцепив за спинку стул, Лина подставила его поближе к заветному шкафу, аккуратно, стараясь удержать равновесие, встала на него, протянула руку в левый угол, пошарила – точно, свеча оказалась на месте. Обрадовавшись добытому трофею, в следующую секунду Ангелина огорчилась – встала задача посложнее: добыть огонь. Спички в их доме отродясь не водились – плита была электрическая, а единственная зажигалка, которой прикуривала Майя, могла оказаться где угодно. Поразмыслив, Лина решила начать с балкона – где была самая большая вероятность места нахождения спасительного огня.

Прихватив свечу, Ангелина всё так же, освещая путь телефоном, шаркающими шагами поплелась в комнату, где и находился балкон. Нащупала ручку. О да! Зажигалка была на месте.

Да будет свет! Пламя, хоть и не сильное, осветило комнату. Лина, обеими руками держа перед собой зажжённую свечу, словно олимпийский огонь, вновь подалась на кухню. Вдруг перед глазами мелькнул силуэт. Она остановилась. В эту секунду ветер, ворвавшийся в кухню через открытое окно, потушил пламя.

– Кто здесь? – сердце девушки застучало сильнее.

Ангелина вновь вспомнила детство. Когда мама была ещё жива, она иногда на выходных разрешала подругам Лины оставаться у них с ночёвкой. Вот тогда-то девчонки, выключив свет, зажигали свечу и рассказывали страшилки про чёрную руку, гроб на колёсиках, такси с чёрными шторками и прочую ерундистику, подслушанную на улице. Было страшно до жути: колкие мурашки гуляли по коже, страх нервными импульсами с завидной скоростью перемещался по телу, перехватывая дыхание и заставляя сердце биться в ускоренном ритме. Страху нагоняли и тени, которые перемещались по комнате, освещаемые пламенем свечи.

Нечто подобное Ангелина испытывала и сейчас.

– Кто здесь? – повторила девушка, щёлкая зажигалкой, пытаясь вернуть к жизни пламя.

С третьей попытки ей-таки удалось. Но ветер вновь потушил свечу.

– Твою же мать! – вырвалось у Ангелины, и она продолжила борьбу с зажигалкой, от которой исходил резкий запах газа, свидетельствующий о том, что та держалась на последнем издыхании.

Ещё пару раз нецензурно выругавшись, девушка вновь одержала победу.

– Другое дело! – обрадовалась Лина, и в ту же секунду краем глаза вновь увидела силуэт человека.

Затаив дыхание, дрожащей рукой она медленным движением повернула горящую свечу немного вправо, где собственно ей что-то и померещилось….

Тихий ужас застыл на её лице. Увиденное повергло её в шок. Тело перестало слушаться. Свеча выпала из рук и с грохотом упала на пол.

Вся недолгая жизнь пролетела за минуту в голове. А сердце, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. Кое-как совладав со страхом, девушка попятилась назад, ступая тихо и осторожно.

В эту самую минуту дали электричество.

– Ааааа! – раздалось на всю квартиру.

В кухне Ангелина была уже не одна.

И у нее было два варианта: либо бежать подальше от этого злополучного места, а точнее в подъезд и долбить во все двери с мольбой о помощи. Либо вооружиться чем потяжелее и своими силами разобраться с грабителем.

Время на раздумье не было – второй вариант выбрался как-то сам собой. Огромный металлический сотейник, благо пустой, прохлаждающийся на плите и был тем первым, что попалось ей под руку.

Вооружившись, Лина встала в позу готовности, выставив перед собой сотейник, и приготовилась к худшему. Возможно, выбрать второй вариант её заставило и то, что грабитель как-то нее очень смахивал на грабителя, скорее на сбежавшего пациента Кащенко. На столе кухонного уголка, занимавшего правый угол кухни, в позе лотоса сидел, нет, восседал мужчина. На то, что это именно представитель противоположного пола, указывала не длинная, но густая тёмная бородка, начинающаяся от ушей и покрывающая всю нижнюю часть лица. На нём было длинное атласное нежно-жёлтого цвета платье, украшенное по подолу камнями: драгоценными или подделкой – не ясно, но даже при комнатном свете они играли, переливаясь всеми цветами радуги. От воротника платья, отделанного мехом, судя по пушистости, чернобурки, не меньше (в крайнем случае – енота) к подолу вела вертикальная дорожка таких же переливающихся камней. Из-под широких в полчетверти рукавов, расклешённых к концу, манжеты которых были отделаны аналогичной шкуркой животного, виднелись белые рукава нижнего платья, обтягивающего крепкие мужские руки. В руках незнакомец держал чётки. Почти на каждом пальце блестели перстни.