Ясно было одно: великое курфюрство, хоть и стеснено со всех сторон — орешек крепкий. Корни пускает во все стороны. За устье Одера со шведами воюет безнадёжно, но с упорством, а судьба переменчива.

Переговоры начались через три дня. На первом же съезде посол Скультет сообщил: войска Великого курфюрста собраны и стоят наготове. Помощь Польше против турок будет оказана тотчас, как только Россия выступит на султана. Курфюрст желал знать, сколь велики числом русские войска, отряжённые для войны с турками.

Артамон Сергеевич дивился себе. Ему нравился посол Скультет, ему нравилось само слово «Бранденбург». Союз с Бранденбургией был полезен во всех отношениях: и против турок, и против шведов. Дружба царя с курфюрстом, совместная помощь Польше ущемляла к тому же пышный лисий хвост ясновельможных панов.

На второй день переговоров посол Скультет заговорил о землях, утраченных Россией во время Смуты и ранее, о Карелах, об Ижорской области, о крепостях Орешке, Нарве...

— Ныне, — говорил посол, — Швеция втянута в долгую и в безнадёжную для короны войну. Удар с Востока ослабит северного белого медведя на долгие годы.

Артамон Сергеевич понимал, куда клонит Скультет.

Французский король Людовик XIV, почитая себя за самого могущественного монарха Европы, силился расширить пределы королевства. Напал на Голландию. И не один. Союзником Людовика был английский король Карл I и Швеция. Французский принц Конде захватывал одну за другой голландские крепости, и участь Амстердама была почти решена. Но голландцы открыли шлюзы, вода погнала французов прочь из страны, а флот голландцев развеял в пух и в прах легенду о непобедимости Британского льва на морях. Биты были и английские адмиралы, и французские. А на помощь Голландии поспешили Испания и великий курфюрст Фридрих Вильгельм Бранденбургский. Курфюрст понимал: если французы захватят Голландию, следующей жертвой Людовика будет он сам.

Артамон Сергеевич выслушал посла благосклонно, но промолчал. В конце заседания, когда уже прощались, посол обронил:

— Франция не сможет помочь Швеции. На неё поднялась вся Священная Римская империя.

На следующий день 29 ноября, в пятницу, в переговорах был перерыв. Из Варшавы вернулся обоз Всемилостивого Спаса, который осенял посольские труды князя Василия Ивановича Волынского.

Святую икону царь встречал со всем синклитом.

Ночью шёл снег, и Москвы была белая, снег сиял непорочною чистотой. Алексей Михайлович шёл за Пресветлым образом Спаса Всемилостивого рядом с мудроликим митрополитом Новгородским. Владыка Иоаким икону сопровождал от Новгорода. Следом за царём и митрополитом следовали старец князь Никита Иванович Одоевский да князь Юрий Алексеевич Долгорукий — этот обликом воин, могучий, брови косматые, в глазах гроза. Артамон Сергеевич Матвеев был среди вельможного сонма. Царство его умом живёт, но ведь всего лишь окольничий.

Звенели колокола. Вырываясь из облаков, лучи солнца улетали к зениту и падали, как мечи, на землю, зажигали золото церковных куполов, и москвичи видели над куполами нимбы. Не только образ, Сам Господь Бог вернулся в Свой дом.

Сопровождавшие икону принесли известие: умер король Речи Посполитой Михаил Корибут Вишневецкий. Переговоры с послом Бранденбургии тотчас утратили остроту. Турки остались, осталась опасность нашествия на Европу и на Россию: по договору с поляками султан получил Киев, но новый король — новая метла, а в короли могли избрать и Фёдора Алексеевича...

Уже 4 декабря Матвеев и Скультет согласовали статьи договора. Великий курфюрст Бранденбургии становился союзником, и пока что единственным, в противосостоянии Турции и Крыму. Царь и курфюрст обещались помогать Польше, хотя никто об этом не просил и просить стало некому.

Артамон Сергеевич был доволен переговорами, союзник мог пригодиться на случай войны со шведами. Но царь одобрил посольские старания равнодушно. Земные дела для московских государей уступали первенство делам небесным.

Восьмого декабря Алексей Михайлович с боярами и священством провожал икону из дворцовой церкви преподобной Евдокии в Киев, в полк князя Юрия Петровича Трубецкого. В помощь русскому воинству великий государь и вся православная Россия посылали образ Живоносный Источник Пресвятой Богородицы да образ преподобного Сергия, игумена Радонежского, всея России чудотворца.

Мороз во время проводов иконы выдался жесточайший, вороны замертво падали. Алексей Михайлович, хоть и потирал то и дело лицо, шёл бодро, а бояр на этот раз не густо было. В тёплых хоромах отсиживались.

И, шествуя среди соболиных, куньих и золотых шуб, молился Артамон Сергеевич, взглядывая на кресты церквей: «Господи! Дай Тебе послужить. Послужу Тебе — послужу и государю, и России — Твоему, Господи, царству... В России верят — здесь Твой дом, да будет всем нам по вере нашей».

В Рождественские праздники митрополит Коломенский Павел сделал великому государю подарок, представил «Книгу Иудифь», славянский перевод, сверенный и правленный Епифанием Словеницким по Библии, написанной греческим языком. А другой подарок явил житель Немецкой слободы Тимофей Тимофеев Газекруг: костюмы для Олоферновой комедии: самого Олоферна, Иудифи, её служанки и правителя города Витулии.