Утром в среду Энни поднялась спозаранку. Заснуть в ту ночь она так и не смогла из-за сильного перевозбуждения. Она здорово простудилась, плескаясь накануне в ручье, но даже пневмония не удержала бы её от лихорадочной возни на кухне поутру. После завтрака Энни занялась пирогом. Когда она, наконец, задвинула за ним печную заслонку, то издала вздох облегчения.

– Ну, Марилла, на сей раз, я добавила всё, что нужно! Но… вы думаете, он поднимется?! Может, пекарный порошок не хорош? Я достала его из новой банки. Миссис Линд говорит, что в наши дни всё фасованное, и не известно, какого качества! Миссис Линд всё ждёт, когда наше правительство займётся этим вопросом, но с её точки зрения тори едва ли предпримут хоть что-нибудь… Марилла, а что если этот пирог не поднимется?!

– Ну, у нас же полно всего и без него! – заявила Марилла, не слишком заботясь о пироге.

Но он, тем не менее, поднялся, и был вынут из печи таким пышным, словно золотая пена морская. Энни вся расцвела от восторга, сложила коржи вместе, предварительно смазав их желе рубинового цвета, и представила, как пастор съест кусочек, а потом – ещё и ещё!..

– Вы, разумеется, возьмёте самый лучший сервиз, Марилла, ведь так? – сказала она. – А можно мне украсить стол папоротником и дикими розами?

– Чепуха всё это, – фыркнула Марилла. – По-моему, главное – это еда, а ваши пышные декорации никому не нужны!

– А вот миссис Берри украшала свой стол, – сказала Энни, позволяя себе приправить эту реплику некоторой дозой ехидства, – и пастор сделал ей элегантный комплимент. Он заметил, что это был праздник желудка, но и глаза отдохнули, созерцая красоту!

– Делайте что хотите, – буркнула Марилла, которая не желала отставать от миссис Берри и всех остальных. – Не забудьте только оставить место для тарелок и еды!

И Энни с воодушевлением бросилась «сооружать декорации», которые могли бы посрамить оные в доме Берри. В итоге чайный стоик был заставлен розами и папоротниками, скомпонованными с таким вкусом, что пастор и его жена одновременно ахнули, увидев всю эту красоту.

– Её работа, – кивнула Марилла в сторону Энни, которая наслаждалась высочайшей наградой в мире – одобрительной улыбкой миссис Аллан.

Мэтью тоже присутствовал на чаепитии, хотя лишь одному Богу да разве что Энни было известно, каким чудом его удалось заманить на эту «вечеринку». Он так отчаянно стеснялся, что Марилла, в конце концов, потеряла надежду его расшевелить, но Энни дружески сжала его руку, и это несколько укрепило его дух. Он даже уселся за стол в своём лучшем, парадном костюме и в белом воротничке и не без интереса вступил в разговор с пастором. Ни единым словом, правда, он не обмолвился с миссис Аллан, но, вероятно, от него этого особо и не ждали.

Всё было весело и мило, и напоминало чем-то свадебное пиршество, пока дело не дошло до слоёного пирога Энни. Миссис Аллан, вдоволь насытившаяся и вкусившая от разных многочисленных блюд, уже и смотреть не могла на пирог. Марилла, увидев горькое разочарование на лице девочки, произнесла с улыбкой:

– Вы должны попробовать хоть кусочек, ведь Энни специально для вас старалась!

– Ну, тогда я не смею отказываться! – засмеялась миссис Аллан, перекладывая в свою тарелку треугольный кусок воздушного пирога. Её примеру последовали и пастор с Мариллой.

Миссис Аллан отведала кусочек пирога, и на её лице вдруг появилось странное выражение. Она не произнесла ни слова и мужественно продолжала есть. Марилла заметила, что что-то не так, и поспешила попробовать пирог.

– Энни Ширли! – воскликнула она. – Чем вы начинили этот пирог?!

– Ничем, кроме того, что упоминалось в рецепте, Марилла, – недоуменно и встревожено отозвалась Энни. – А что такое?

– Ну, хорошо. Только вот есть его совершенно невозможно! Оставьте его, миссис Аллан! Энни сейчас сама его отведает… Какие вкусовые добавки вы положили?

– Ваниль… – пробормотала Энни, сидевшая с пунцовым лицом после того, как попробовала пирог. – Только ваниль, Марилла! Ой, должно быть всё дело в пекарном порошке. У меня подозрение, что этот поро…

– Порошок, порошок! – передразнила Марилла и строго сказала: – Ступайте и принесите сюда бутылочку с ванилью, которую брали!

Энни понеслась на кухню, а оттуда – обратно, с маленькой, до половины опустошённой бутылочкой с коричневой жидкостью, на которой была наклеена этикетка «Ваниль – Первый Сорт».

Марилла взяла её, откупорила, понюхала содержимое и сказала: – Ну, так и есть! Спасибо, дорогая! Вы сдобрили свой пирог болеутолителем! На прошлой неделе я разбила бутылочку, в которой он хранился и перелила остатки его в старую пустую бутылочку из-под ванили. Частично, это моя ошибка, ведь вы не были предупреждены. Но почему же, почему вы даже не понюхали содержимое?!

Энни залилась слезами, не вынеся этого двойного удара.

– Я не могла! У меня насморк! – выпалив это, она выбежала из гостиной и бросилась к себе наверх. Там она упала на кровать и безутешно зарыдала.