– Как долго останки пробыли в воде? – Усталый молодой мужик, приехавший во главе оперативной группы, с сомнением смотрел на груду костей. – Вы уверены, что она не пролежала в этом пакете с момента исчезновения?

– Абсолютно уверена. – Эксперт кивнула помощнику, и тот принялся разворачивать большой мешок. – Скелетированные останки попали в воду не ранее недели назад, об этом свидетельствует как содержимое пакета, в котором нет остатков тканей, которые непременно были бы здесь, несмотря на давность, потому что пакет герметичный, так и сам размер и состояние пакета. В него не поместилось бы тело, только кости. Ну и сохранность платья, в воде от него за столько лет ничего бы не осталось. Так же и состояние самих останков. Если бы они все эти годы пролежали в воде, выглядели бы по-другому. И пакет – посмотрите, он современный, к тому же не успел даже слегка тиной зарасти. Нет, Денис Петрович, останки сбросили в этот водоем примерно неделю назад, не раньше.

– Точно, пакет как новый. – Полицейский повернул голову к Соне, которая застыла в ужасе, глядя на череп. – Вы уверены, что это останки вашей сестры, пропавшей без вести двадцать лет назад?

– Это… ее платье. Она в тот день была в нем. Лиза любила его… понимаете, она иногда привязывалась к вещам, и в то лето постоянно требовала именно это платье, мама купила их несколько, потому что Лиза…

– То есть где-то есть и целое такое же платье? – Эксперт заинтересованно смотрит на Соню. – И они были идентичны?

– Да, одной фабрики. Когда мама поняла, что Лиза хочет носить только это платье, она купила их не то семь, не то восемь штук, чтоб было легче со стиркой.

– И где сейчас все эти наряды?

– На чердаке.

Соня так и не рискнула выбросить вещи Лизы. Она просто собрала их в большой чемодан и оставила на чердаке. Сама над собой смеялась, и все равно в глубине души понимала: раз тела не нашли, то, возможно, Лиза еще жива. Но теперь надежды нет.

– Вы не могли бы дать мне эти платья? Я сравню ткань с найденной вместе с останками.

– Конечно. Сейчас принесу. – Соня кивнула. – Они на чердаке, в чемодане, вместе с другими вещами Лизы. Я поднимусь туда, и…

– Я помогу.

Полицейский оторвался от созерцания останков и подошел к Соне. Он возвышается над ней, и его глаза, большие и зеленые, смотрели на нее с холодным интересом. Соня вдруг подумала, что так, пожалуй, смотрел на своих подопытных доктор Менгеле.

– Да, конечно.

Они вместе пошли к дому, и Соне казалось, что она попала в какой-то дурной сон, приземлилась посреди своего худшего кошмара. Пока она находилась в доме или сидела на берегу озера, Лиза уже была там. Все это время она была там.

– Где вы находились неделю назад?

Ну, конечно, он должен это спросить.

– Не помню… – Соня вздохнула. – Дома была, в Александровске. А где конкретно, нужно вспомнить. Но сюда я не приезжала почти месяц, у охраны есть журнал, они записывают все въезжающие и выезжающие машины, так что вы можете взять их записи.

– Конечно.

Соня ступила на лестницу, ведущую на чердак, и начала подниматься по ней. Она не была здесь очень давно, уже и не помнила, когда поднималась сюда, на чердаке лежали вещи матери и Лизы, и бабушкины платья, и костюмы отца и деда, и старое зеркало. Книги и рукописи деда и отца забрали люди с кафедры, за что Соня была им весьма благодарна, а вот вещи…

– Пыльно как.

– Прошу прощения. – Соня почувствовала, как пыль немедленно покрыла ее с ног до головы. – Я лет десять, а то и больше, сюда не заглядывала. Вот чемодан с вещами Лизы, можете сами открыть.

Она понимала, что он пошел с ней, чтобы проконтролировать процесс. Ну вот и пусть теперь контролирует, если такой недоверчивый. Вот он, чемодан, вперед.

– А это…

– Это тетради Лизы. И ее альбомы, она много рисовала.

Полицейский открыл верхнюю тетрадь – она вся была исписана какими-то формулами и расчетами.

– Что это?

– Это Лиза решала. Она любила решать уравнения, все дедушкины задачники перерешала.

– Но она же была не в себе!

– Что значит – не в себе? – Соня ощетинилась. – У Лизы был аутизм. Это значит, что она не могла контактировать с внешним миром. Но голова у нее работала – будь здоров! Дедушка говорил, что Лиза – гений. Он часто брал ее тетради в институт, чтобы показать студентам варианты решений. Лиза одну и ту же задачу могла решить по-разному.

– То есть? А вы?

– А я – бездарность, бог выдал мне голову, но забыл положить туда мозги.

– Это кто вам такое сказал?

– Это было единогласное решение моей семьи – прожженных технарей. Моя филологическая голова повергала их в уныние, потому что из всей математической премудрости я осилила лишь арифметику в младших классах. Строго говоря, большего мне ни разу в жизни не понадобилось, но моя семья пребывала в шоке от моей тупости. А Лиза все это решала. Вот платья, берите.

– Я возьму эту тетрадь? И альбомы тоже. Я верну, обещаю.