Наступила пауза. Внезапно он почувствовал себя не в своей тарелке, почти на грани паники. Похоже, она заигрывает с ним, прямо заманивает. Роберт нахмурился. Надо не позволять ситуации выходить из-под контроля — это его вина. Он отвернулся.

Подобно чуткому барометру ее настроение мгновенно изменилось. На смену самоуверенности пришла робость.

— Ну вот, — забормотала она ни к селу, ни к городу. — Ну вот, я же говорила, вот опять, ну вот.

Он до сих пор никак не мог привыкнуть к ее странной манере выхватывать что-то из сказанного им и возвращать в виде полуответа-полуутверждения.

— Что вы имеете в виду? — уже в который раз за последние дни спрашивал он ее.

— Вообще-то я учусь быстро, правда ведь? Потому что мне многому надо научиться. Но я не могу научиться у вас — ведь так?

Костяшки пальцев у нее побелели: с такой силой она снова вцепилась в руль. И вновь он всем существом почувствовал ее близость, золотистый пушок на руке, линию бедра под тонким хлопком юбки. Лето было на исходе; с каждым днем становилось прохладнее и грустнее — сколько еще пробудет с ними это очаровательное существо, это дитя-цветок? В первый раз он вдруг увидел будущее без ее легкой ладно скроенной фигурки, ее нарядов, подчеркивающих каждый изгиб, каждую ямочку на девичьем теле; еще совсем немного — и она уйдет из его жизни, и не будет больше приходить в их дом три-четыре раза в неделю. У него было такое чувство, что время начинает двигаться вперед слишком быстро.

Напряжение в машине стало почти осязаемым.

— Помедленнее, не давите так на акселератор, — он перехватил управление. — Не гоните. Зачем так гнать?

— Это вам незачем гнать.

— Что вы имеете в виду?

Ну что он, действительно, заладил одно и то же? Почему из-за нее он чувствует себя чужаком, пытающимся понять язык, на котором он в жизни не говорил?

Она аккуратно сделала поворот и подумала, прежде чем ответить.

— А с какой стати вам гнать? У вас уже что-то есть, вы в своей жизни кое-что сделали, вы здесь, на своем месте, у вас все в порядке.

Ему показалось, что откуда-то сзади повеяло холодом. На своем месте? Все в порядке? Да так ли это? Он передернул плечами и почувствовал подступающую волну горечи. Может, в ловушке — это правильнее. Да о чем он говорит? Он избрал эту жизнь, он следовал своему призванию. Конечно, он должен с этим согласиться! На месте, в порядке — ну да! Что здесь плохого? Это замечательно, миллионы людей об этом мечтают.

— Ну в известном смысле, да. Но я надеюсь, и у вас все в порядке.

— Еще бы не в порядке! У вас положение, у вас работа! А у меня, у меня ничего нет.

— Ну будет, Алли! — запротестовал он. — У вас есть…

— Что? Что у меня есть?

В голосе ее не было и капли жалости к себе. А сразу посуровевшее лицо ясно давало понять, что она с таким же безжалостным презрением выслушает любое утешение, если он попытается с таковым обратиться к ней. Здесь, в уединении замкнутого пространства кабины, вдали от дома, она отбросила все формальности их отношений и обращалась к нему совершенно иначе. Сейчас она была предельно откровенна, ничего не скрывая от него и ничем не защищаясь. Снова его охватило острое желание помочь ей, исцелить, удержать эту трепещущую, уносимую ветром птаху в руках хоть ненадолго, прежде чем отпустить на волю.

— Но у тебя есть дом, Алли, семья — люди, которые тебя любят…

— Люди, которые…

Она вспомнила тот последний вечер, когда у них был Мик Форд, и двое взрослых мужиков заставляли ее сидеть с ними весь вечер, готовить им жратву и приносить выпивку, опустошать пепельницы, но главное — слушать невыносимо дебильный треп, который становился все более мерзким, пока оба не вырубились.

— Люди, которые любят меня…

В остервенении она отбросила волосы со лба. Он не мог понять, действительно ли в уголках ее глаз закипели слезы, или это ему показалось. Она попыталась притормозить, чтобы переключить скорость, и беспомощно дергала рычаг.

— Выжми сцепление — медленно — переключи на нужную скорость. Нет, нет, это задний ход, попробуй вторую.

— Да я могу. Просто нога не туда попала. — В ее голосе вновь зазвучали непокорные нотки.

— Ничего, ничего, все бывает. На этой старушке не только твоя нога ошибается. Еще раз выжми сцепление, помедленней.

Машина снова начала набирать скорость, но ни критиковать, ни обсуждать ее действия не хотелось. Ему было не до этого.

— Знаешь, Алли, для нас — для нас обоих — ты стала чем-то большим, чем просто приходящий помощник по административным делам. Если у тебя какие-то проблемы — надеюсь и очень прошу помнить, что ты можешь всегда обратиться ко мне за помощью.

Машина завиляла из стороны в сторону.

— Ну да, конечно…

Маленькие ручки вцепились в руль. Он всем существом чувствовал, как напряженно работает ее голова.

— Благодарю вас, Роберт. Да, я знаю, что вы заботитесь обо мне. — Он почувствовал, как между ними медленно, незаметно растет напряженное отчуждение. — И я обязательно приду к вам за помощью, если понадобится. Поживем — увидим! — Она взглянула на него с победоносной улыбкой и притопнула ногой. Машина дернулась и рванула вперед на бешеной скорости.