Шрифт:
Компания сидела в ресторане венецианской гостиницы второй категории «Казанова». Венеция — это народная песенка, попугай и солнце, словно святое причастие. А солнца на самом деле было много. Красота города, ямбами и октавами воспетая на листе бумаги, наяву казалась гостям еще удивительней, потому что жизнь — это вереница неожиданностей.
— Заколдую свое сердце, чтобы сохранило черты Венеции до часа серости, когда хлещут о землю занудные осенние ливни и все кажется бессмысленным, — сказала Мари-Луиза.
Роберт меланхолично смотрел, как красиво танцуют, прижавшись друг к другу, двое седовласых — пожилая, но романтичная пара.
— Дик любит Венецию потому, что любит жизнь, — сказала Эльмира. — Для него на свете столько прекрасных вещей — охота, рыбалка, виски и женщины…
— Мне здесь все по душе, кроме цен, — промолвил Дик. — Самая глубокая пропасть — финансовая. В нее можешь падать всю жизнь. Подумать только, двухместный номер в гостинице — двадцать тысяч лир, кока-кола — двести лир, а обед — все шесть тысяч лир!..
— Поразительно, — ужаснулась Эльмира, никак не меньше переживая за семейный бюджет.
Из лагуны веял сырой ветер, неся на террасу ресторана запах трав и водорослей.
— Не слишком верится, чтобы в этом публичном доме была моя дочка, — вслух произнес Роберт то, что думал. — Скорее всего, просто похожая девочка. Но я успокоюсь только тогда, когда проверю.
— Прибыв в Венецию, прежде всего подобает посетить площадь святого Марка, — заметила Мари-Луиза.
— Давайте, — согласился Роберт. — Через язык к людям. Как-нибудь найдем ту загадочную улицу.
— Вот сейчас, сейчас мне чего-то хочется… Хочется сама не знаю чего, — Мари-Луиза подперла руками подбородок. — День в самом разгаре, такой прекрасный полдень, а я чувствую, что не реализовала себя… Чего-то не хватает, а чего — не знаю… — потянувшись туда-сюда, она встала и ушла прогуляться.
Ее удлиненное, экзотичное тело покачивалось, словно кораблик.
К компании подошел официант.
— Подайте мне порцию орфографических ошибок, — сказал Дик, у которого болел зуб и который, где мог, искал, к чему бы прицепиться.
— Извините, но в нашем ресторане нет такого блюда, — поправил его официант.
— Так почему же я все это нашел в меню? Ну хорошо, закажем то, что написано по-итальянски. Фрутти ди маре — что это, омары или креветки?
— Креветки, синьор…
— Также пива, бульон…
— Я хочу вина, — сказала Эльмира.
— Вальполичелла, Бардолино, Соаве, Токай… — начал перечислять сорта вин официант.
— Рекомендую Бардолино, — сказал Роберт. — Сам я пить не буду, у меня в воскресенье гонки. Осталось четыре дня, надо восстановить форму.
— Тогда бокал Бардолино и бокал шампанского для Мари-Луизы, она пиво не любит, — проговорил Дик. Вдруг его лицо оживилось и он спросил: — Не попали ли мы на какой-то праздник, что так много народа?
— Нет, — сказал официант. — Фиеста дель Реденторэ через пару недель, а народу в Венеции всегда хватает.
Покачиваясь между столиками, подошла Мари-Луиза и показала Эльмире маленькую подковку.
— Купила у швейцара, — сказала она.
— Никогда не думал, что ты суеверна и веришь во всякую ерунду, — сказал Дик.
— А я и не верю. Но мне сказали, что эта подковка поможет и тем, кто верит, и тем, кто не верит.
Дик одарил сидевшую в углу нарядную брюнетку обвораживающим взглядом.
— С кем ты поздоровался, Дик? — спросила Эльмира.
— Это третья жена первого мужа моей второй жены, — сказал Дик.
— Ну, а на самом деле?
— Так. Красивая девица и все.
— Дик, как ты себя ведешь? — возмутилась Эльмира. — Что ты стреляешь глазами в эту итальянку?
— Милая, если я придерживаюсь диеты, то это не значит, что я не могу читать меню.
Сидевшая в уголке за одним столиком с полицейским итальянка улыбнулась Дику.
— Смотри только на меня, — сказала Эльмира.
— Попрошу, чтобы этот полицейский меня арестовал, — сказал Дик. — Хочу в тиши камеры поразмышлять о суете мира вообще и о придирчивости жены в частности…
— Я хочу поговорить с тобой очень серьезно, — надув губы, сказала Эльмира.
— Можешь начинать. Я скоро вернусь, — Дик встал, намереваясь выйти.
— Почему я не послушала маму и вышла за тебя?