– О боже, - со смехом сказала одна из девушек. – Какого черта?

Мира чуть притормозила, заметив меня, а девушки продолжали стоять на месте, наблюдая за ней.

– Коли! – воскликнула она и замахала рукой, словно я могла не обратить на нее внимания. – Эй!

Я немедленно ощутила на себе взгляды девушек, и мое лицо запылало. Приподняв руку, я

неловко помахала в ответ и мысленно взмолилась, чтобы земля разверзлась и поглотила меня.

– Я поехала в магазин за бисквитами, - провозгласила она, стараясь перекричать проезжающий

мимо грузовик. – Тебе взять чего-нибудь?

Сделав над собой усилие, я покачала головой.

– Ладно! – крикнула она в ответ. – Тогда увидимся позже! – с этими словами она снова начала

крутить педали со скоростью света и буквально улетела дальше по улице. Все, кто в этот момент

стоял у светофоров, смотрели ей вслед – и девушки-туристки, и ребята с велосипедами, стоящие с

другой стороны перехода, и даже я. Наконец, ее рыжие волосы скрылись за поворотом, а огонек

светофора наконец-то сменился.

– Майонез, - говорила Морган, - во многом похож на мужчину.

Девять тридцать утра, мой первый рабочий день. Я проснулась в шесть утра и думала, что Морган

обо всем забудет или просто передумает, но в девять пятнадцать черная машина остановилась

перед домом миры и дважды просигналила, как мы и договаривались.

В кафе было пусто и тихо, если не считать нас с Морган и включенного фоном радио. Мы готовили

салаты, уже буквально по локоть покрывшись майонезом.

– Он может сделать все куда лучше, - продолжала Морган, красиво выдавливая майонез из пакета

на горку салата, - а иногда и решить множество проблем. Ну, или может оказаться липучим, так

что тебя будет тошнить от него.

Я улыбнулась, слушая ее и тоже выдавливая майонез.

– Терпеть его не могу.

– Мужчин иногда тоже нелегко терпеть, - философски заметила Морган. – Но, по крайней мере,

майонеза можно избежать, – усмехнулась она.

Именно так она и учила меня – не выдавая инструкции, а делясь какими-то соображениями и

сыпля интересными сравнениями.

– Латук, - говорила она позже, кладя перед нами прозрачный пакет с зеленью. – Он должен быть

нарезан плотными кольцами, не слишком тонко. И никаких черных или коричневых краев, ведь

мы часто используем его в качестве украшения для салатов, а такое украшение, - она указала на

потемневший листик, - может все только испортить.

– Точно, - согласилась я.

– Нарезаешь вот так, - показала она, затем протянула доску мне. – Большие плотные колечки – но

не громадные.

Я взяла ножик, начала резать. Морган наблюдала какое-то время, затем кивнула.

– Очень хорошо.

Морган была скурпулезна во всем – от приготовления салатов до сворачивания салфеток. Изабель

же оказалась ее полной противоположностью и едва ли не бросала дело на полпути, из-за чего

Морган постоянно приходилось перепроверять и переделывать все за ней.

– Морковку чистишь в сторону от себя, - учила она меня, - а края отрезаешь на полдюйма с каждой

стороны. Потом кладешь их в измельчитель, ждешь пять секунд. Так они режутся лучше всего.

Я чистила, отрезала края и отправляла овощи в измельчитель. Чуть позже я научилась ставить

чашки с кофе на поднос, быстро очищать столы от крошек и загружать посуду в посудомойку.

Морган ходила вокруг столиков, проверяя, везде ли есть салфетницы, перечницы и солонки. Как я

поняла, если она нервничала, то всегда начинала приводить что-нибудь в порядок.

– Старые контейнеры складываешь в левую стопку, - говорила она, рассказывая о тонкостях

выдачи заказов на вынос, - а пакеты – в правую. А вилки можно взять вот с этой полки. Изабель,

ты слышишь меня?

– Да, да, - нетерпеливо буркала Изабель. Я уже знала, что, если ей хотелось позлить Морган, она

перекладывала приборы или контейнеры туда, где та не могла их сразу обнаружить. Этакая

пассивно-агрессивная игра в прятки.

Самый первый ланч, на котором мне довелось работать, когда мы с Норманом неожиданно

оказались в кафе, был непрерывным потоком лиц, голосов, звона посуды и запахов еды. Все