Все кисточки по волоску

И теплым пледом Вас укрою,

И тушь, прилипшую к виску,

Смахну, поправлю прядь седую,

В камине угли вмиг раздую,

Чтоб ожили портретов лица,

Чтоб слышать разговор огня,

Не скрипнет даже половица,

Вы не заметите меня!

На пуфик - с кисточкой присяду

В тени у самых Ваших ног,

Дам насладиться сердцу, взгляду,

Запомню всякий Ваш урок!

Взгляну - а на лице суровом

В морщинах вновь блестит слеза,

Мы не обмолвились и словом,

Зачем слова - коль есть глаза!

Они светло лучатся нежно:

«Учись, закон наш неизменный:

Писать коленопреклоненно,

Любить же только безнадежно...»

Как символ высочайшей власти,

Не кисть, а царский жезл в руке!

О, сжальтесь и дозвольте, мастер,

Пыль дописать на башмаке!

Холст рядом, и тепло - волною,

И жарко, словно от огня, -

Я вижу, Вы гордитесь мною,

Благословляя в путь меня.

3

Прости мне, Благий, жизнь мою!

Прости России прегрешенья,

За каждый век Тебя молю,

За каждый час, за все мгновенья!

... И вот мне сорок. Лишь сейчас

Я чувствую, имею право,

Просить за всех, за всех за нас,

За всех - и правых, и не правых!

В преддверии двух славных дат*

Как укрепить нам нашу веру?

Раскаянья какую меру

Излить, чтоб не было утрат?

4

– Эй, дедко, где здесь монастырь?!

За черной мглой не видно дали,

Завален ратями пустырь, -

Не половцы ли тут гуляли?!

– Не, то свои... Брат брата лупят, -

Все чаши с храму увезли...

Топеря ладь купелью в ступе!

Калику Божьего пожгли, -

Чё ведал, подь-ка, расспроси,

Конями подавили в грязь...

Пророк нужон ли на Руси?

Тут всякий - бог и каждый - князь!

Да чё ты, девонько, скорбишь,

За иноковым частоколом

Схоронимся - вся правда, вишь,

Пущай поганют Русь расколом!..

В полете дохнут комары,

От сухоты и от жары

Леса пылают и болота,

И костенеют птахи. Жутко...

Что ж не покается хоть кто-то,

Покуда есть еще минутка?

Ох, что ж мне делать, муравью,

Погрязшему в трудах и суе,

Как отмолить мне Русь мою,

Мою незрячую, глухую?!

Вот придорожный крест сиротский!

Букетик травки богородской

Прилажен к старенькой лампадке, -

Но не успею я уже,

Вон вскинул кто-то лук в меже

Над гривой низенькой лошадки...

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Господи, даждь ми помысл

исповедания грехов моих ...

Иоанн Златоуст

1

Всяк ногу сломит здесь, однако,

И перестрелка впереди!

Как жердь - на бруствере вояка, -

Георгий блещет на груди!

И речь над свежею могилой:

«Назад, ребята, к чистоте!»

– Ох, Николай Степаныч, милый!
–

Не слышит, - Здраа-всвууй- тее!!

В землянке чай, да с Гумилевым!

Могла ль об этом я мечтать?!

Скорей, каким блеснуть бы словом?!

А может, вовсе, не блестать?

И мы с хозяином о близком,

Полдня толкуем о родном!

Знаток глубинки сомалийской,

Поэт и воин - всё в одном!

– А до войны - какие плюшки!

И расстегаи - по рублю!

Коврижки, шанежки, ватрушки!

– Ох, как я булочки люблю!..

Как мы живем?.. Одна забота,

Работа до седьмого пота.

_________________________________________________

* 2000 – летие Христа, 200 – летие Пушкина (прим.авт.)

«Ох, ё-ка-лэ-ма-нэ,

И всё-то пусто в портмоне!»

Вот анекдот, здесь нет сноровки,

Но уложусь я в две строки:

«Купи мне, мамочка, кроссовки!»

«Нет денег, доноси коньки».

Простите, Вы и так устали!