Снова глухо и нервно заколотилось сердце. Зачем я рискую? Зачем, когда все только начало налаживаться? Но ведь если не сейчас, то уже никогда.

В наступившей тишине, казалось, было слышно, как в головах сидящих напротив людей скользят бесшумные мысли. Напрягся Рен — я чувствовала это спиной.

«Давай, Элли. Ты всегда хотела быть храброй? Сейчас самое время».

— Вы действительно признаёте, что ошиблись?

Я смотрела ему — главному бездушному роботу — прямо в глаза, а он молчал. Молчал долго, затем кивнул.

— Да. Мы признаём, что ошиблись.

— Тогда я бы хотела попросить о другой компенсации за моральный ущерб от проведенного в Корпусе времени.

Удивленный взгляд Дрейка переместился чуть выше, за мою голову — на Рена, он будто спрашивал: «Ты где ее такую достал? Такую дерзкую?» Ответил ли что-нибудь Рен, для меня осталось загадкой, но спустя пару секунд Дрейк вновь переключил внимание на меня.

— Озвучьте, какую именно компенсацию вы хотели бы получить?

Я собралась с силами и твердо произнесла:

— Я бы хотела, чтобы из-под стражи были освобождены два человека: Нисса Бартон и мужчина по имени Эдвард.

Брови Дрейка приподнялись.

— Эдвард Макгрегор.

— Да. Он.

Лица представителей Комиссии застыли; секунды потекли одна за другой. С одной стороны, я невероятно гордилась собственной храбростью, с другой — понимала, что это был очень рискованный шаг, и мучилась от тревоги. А что будет, если они сочтут меня слишком дерзкой? Снова накажут?

Наплевать! Я должна была попросить…

«Не откажите мне, пожалуйста!» — безмолвно повторяла я, скользя по лицам сидящих за столом людей. Даже их хваленые непроницаемые маски не могли скрыть витающего в комнате удивления, возникшего после высказывания мной наглой просьбы.

Вскоре их молчаливый диалог закончился — я поняла это по тому, что взгляд Дрейка вновь вернулся «сюда», в комнату, — но мужчина в центре стола продолжал молчать. И все это время я чувствовала себя словно под прицелом крупнокалиберной винтовки — его глаза не давали сдвинуться с места ни на миллиметр.

— Я удовлетворяю вашу просьбу, — произнес он наконец, и мне показалось, что от облегчения и нахлынувшей радости я сейчас свалюсь со стула. С этого чертова стула! С самого любимого стула! Создатель! Он сделал это! Не знаю, поспособствовал ли как-то принятию положительного решения Рен или же сама Комиссия действительно имела подобие совести, но главное, что они согласились сделать это! Они выпустят Ниссу и Эда! Эда…

Я потухла. Если, конечно, Эдвард еще жив…

— Простите, пожалуйста, — я вдруг перестала улыбаться и снова впилась взглядом в представителей Комиссии. — А Эдвард… Он жив?

— Жив.

От этого слова мне захотелось плясать. Я старательно удерживала себя на стуле, но ноги так и просились в пляс. Мне хотелось прыгать, летать, кричать что-нибудь несусветное, обнимать первого встречного…

— Пойдем. — Рен подошел со спины и положил свою ладонь мне на плечо. — Пора.

Я бросилась навстречу, едва завидев их — двоих ставших такими родными, такими близкими людей.

Эдвард шел медленно. Он опирался на длинную деревянную палку и прихрамывал на каждом шагу. Заметив меня, остановился, и лицо его осветилось изнутри. С расстояния в несколько шагов я видела, как подрагивает его подбородок и две сверкающие слезинки, не удержавшись в выцветших глазах, скатываются по изрезанным морщинами щекам.

— Эллион! — закричал он и поднял вверх палку. — Эллион!

Я одним прыжком преодолела разделяющие нас несколько метров и бросилась ему на шею.

— Эдвард, Нисса…

Она была здесь же. Осторожно держала его за руку, будто боялась, что он может упасть от переполнявших чувств, заботливо протягивала хлопковый платок. И она улыбалась. Я впервые в жизни видела, чтобы Нисса улыбалась. Улыбка, словно по волшебству, преобразила ее бледное лицо, и хотя морщин вокруг глаз стало больше, оно все равно неуловимо помолодело.

— Нисса…

Я смотрела на знакомые черные волосы, которые теперь были чистыми и расчесанными. Они еще не блестели, но уже аккуратными прядями вились вокруг усталого счастливого лица. Ее глаза лучились радостью и облегчением, ноздри шумно вдыхали наполненный запахами уходящего лета воздух.

— Элли, как хорошо! Солнце вокруг, я до сих пор поверить не могу. Солнце и деревья, а там всегда так холодно…

— Я знаю. — Я не удержалась и крепко обняла ее. И, не в силах больше сдерживаться, разрыдалась прямо у нее на шее. — Нисса, как же я мечтала вас увидеть!