– Всякую жидкость. Действительно… – Симон задумчиво кивнул. – Я тоже не думаю, что он стал дергаться от крови нашего Спасителя. Взгляните сами…

Он огляделся, нашел уцелевшую кружку, в которой еще оставалось немного пива, взял ее и приблизился к больному. Харзее снова начал корчиться и извиваться. Через некоторое время Симон отставил кружку и обратился к потрясенным сановникам:

– Насколько мне известно, пиво в святом причастии еще ни разу не применяли. Поэтому я полагаю, что на любую жидкость викарий будет реагировать одинаково. – Симон тонко улыбнулся. – Даже яблочный сок, скорее всего, вызовет у него судороги.

– Но почему? – Иоганн Шёнборн встряхнул головой. – Для меня все это загадка.

Он вдруг повернулся и строго взглянул на Самуила:

– Вы говорили перед представлением, что у вас есть кое-какие предположения относительно этого оборотня. Думаю, теперь самое время объясниться, дорогой доктор.

Самуил глубоко вздохнул.

– Ну, в общем… – начал он неуверенно. – Некоторые, э… записи указывают на то, что…

В этот миг раздался оглушительный грохот, и во дворе поднялись испуганные крики. Епископ Филипп фон Ринек упал на колени и сложил руки в молитве.

– Пресвятая дева Мария! – запричитал он. – Вот вы и прогневали небеса своими еретическими речами. Не будет конца этому безумию!

Этой ночью еще три стражника в Старом дворе пережили худший в своей жизни кошмар.

Снаружи было сыро и холодно, поэтому стражники решили скоротать смену в сторожке за игрой в кости. Капитан был сейчас в Гейерсвёрте. Его помощник тоже получил приказ охранять епископский замок. Так кто им запрещал сыграть партию-другую и пропустить заслуженную кружечку пива?

– За здоровье толстяка Йонаса и нашего салаги, что морозят сейчас задницы перед воротами! – сказал один из них с ухмылкой и поднял свою кружку. Это был рыжий Йозеф, которому и удалось раздобыть маленький бочонок крепкого и ароматного пива. – Брр, в любом случае не хотел бы я в такую ночь сторожить на площади…

– Так ты думаешь, там и впрямь бродит оборотень? – спросил боязливо второй стражник, бледный тучный парень с бегающими глазками.

– Ха, а ты уж и в штаны наложил, Эберхарт, а? – спросил со смехом Йозеф и вытер пену со рта. – Забыл, что ли? Оборотень за решеткой и никого больше не укусит! – Он понизил голос: – Только между нами. По мне, так парень в часовне никакой не оборотень. Вы посмотрите на этого беднягу! Плачет без конца и молится всем святым. И это называется оборотень? Чтоб мне провалиться, если…

В дверь вдруг постучали, и стражник замолчал.

– Проклятье, неужели капитан решил нагрянуть? – проворчал старый Манфред, оставленный за старшего.

Манфред прошел Большую войну и успел повидать немало извергов. Служба у капитана Лебрехта была очень даже терпимой, но и такая вот проверка никого не удивила бы. А потом еще этот особый отряд, отправить в который могли в любую минуту…

– Быстро уберите кости и бочонок! – приказал Манфред шепотом.

А сам направился к двери, отодвинул засов и осторожно приоткрыл. Дверь распахнулась под порывом ветра, но снаружи никого не было.

– Эй, кто там? – спросил Манфред во тьму. Не дождавшись ответа, он ухмыльнулся своим товарищам: – Это толстяк Йонас, видно, решил подшутить над нами. Ну, погодите, сейчас надеру ему жирную задницу… Я скоро вернусь.

Он вышел за дверь и вскоре скрылся во мраке. Некоторое время Йозеф с Эберхартом еще слышали его шаги, потом до них донесся приглушенный стук, и что-то упало на землю.

– Что… что это? – опасливо спросил Эберхарт.

– Ветер, наверное, – ответил Йозеф. – Что же еще?

Но голос его звучал уже не так самоуверенно.

– Манфред? – позвал он громко. – Манфред? Проклятье, где ты застрял?

Йозеф тяжело поднялся, поправил нагрудник и направился к двери, выкрикивая при этом угрозы:

– Если вы двое за дураков нас тут держите, то мало вам не покажется. Я вам алебарду суну туда, где солнце никогда не светит, и…

Он как раз дошел до двери, и в этот миг на порог легла громадная тень. Как большая черная птица, она схватила стражника и исчезла вместе с ним в темноте. Последовал сдавленный вопль, сменившийся хрипом, после чего вновь наступила тишина. Все произошло настолько быстро, что Эберхарт только теперь понял, чему стал свидетелем. Он прижал дрожащую ладонь ко рту.

Господь всемогущий, у тени была шкура… Волчья шкура!

Вот послышались тяжелые шаги, стали приближаться к двери.

– О Господи!

Эберхарт впился пальцами в столешницу. Порог переступил громадный черный зверь. Он был настолько большим, что пришлось пригнуться, чтобы войти. В сторожке горела всего одна свечка. Эберхарт различал только очертания монстра. Но он видел когти, шерсть и волчью голову.

– Оборотень, – простонал стражник. – Он… вырвался…