— Так ты и это заметил! А я уж, глядя на тебя, решил, что ты при смерти.

— Я там и был, старина. Но даже на смертном одре я обречен все замечать. Это еще что?

И, запустив руку за сиденье, Уимзи извлек американский журнал под броским названием «Черная маска» — ежемесячный сборник детективов и боевиков.

— Чтиво для широких масс, — произнес Паркер.

— Наверно, привез с собой джентльмен в желтых туфлях, — высказал предположение начальник полиции.

— Скорее, Вера Файндлейтер, — заметил Уимзи.

— Едва ли это можно назвать дамским чтением, — обиженно возразил сэр Чарлз.

— Дамское чтение обращено к чувствам и уже поэтому вряд ли интересует мисс Уиттейкер. А та бедная глупышка во всем ей подражала. Так что вкусы обеих вполне могли быть мальчишескими.

— Сейчас это уже не важно, — сказал Паркер.

— Минутку. Взгляните: кто-то делал пометки на обложке.

И Уимзи протянул им журнал: первое слово в названии было жирно подчеркнуто карандашом.

— Думаешь, здесь содержится сообщение? Прежде чем бандиты перетащили девушку в другую машину, она могла незаметно для них отметить нужное слово и затолкать книгу подальше.

— Гениально, — сказал сэр Чарлз. — Но что это может означать? «Черная». Бессмыслица какая-то. При чем тут черный цвет?

— Возможно, джентльмен в остроносых ботинках чернокожий, — задумчиво сказал Паркер. — Такая обувь и масло для волос как раз в негритянском вкусе. А может, он индус или парс [86] какой-нибудь.

— Господи, помилуй! — в ужасе воскликнул сэр Чарлз. — Англичанка в лапах у ниггера! Гнусность какая!

— Будем надеяться, все не так драматично, — утешил его Уим-зи. — Но что нам теперь делать? Выбираться на дорогу или ждать приезда врача?

— Думаю, лучше вернуться назад, туда, где мы оставили тело, — сказал Паркер. — Преступники нас так опередили, что лишних полчаса погоды не делают.

И из прозрачной прохлады леса они ушли обратно, на залитые солнцем холмы. А ручеек все журчал и журчал по камушкам, прокладывая себе дорогу на юго-запад, к реке, и дальше — к морю.

— Ты замечательно болтаешь, — сказал ему Уимзи. — Так расскажи, что же здесь случилось на самом деле?!

Доктор оказался пухлым суетливым человечком. Осмотрев размозженную голову Веры Файндлейтер, он долго ахал, охал, неодобрительно цокал языком и разводил руками. Потерявший всякое терпение Уимзи мысленно обозвал его «плакальщиком». Со стороны казалось, что врач вызван по поводу острого приступа подагры или того хуже: девушка неосторожно подхватила корь на вечеринке.

— Ай-я-яй! Какой ужасный удар! И как же ее так угораздило? Ай-я-яй! Давно ли мертва? Ах, уже несколько дней, я полагаю. Ох, конечно, это еще ухудшает дело. Ах, Боже мой, такой удар для бедных родителей! И для ее сестер. Премилые девушки. Вы ведь знаете их, сэр Чарлз? Ох-хо-хо.

— По-моему, нет сомнений, — сказал Паркер, — что убитая — мисс Файндлейтер.

— Ни малейших, — отозвался сэр Чарлз.

— В таком случае, — продолжал Паркер, — будем считать, что мы провели опознание, и избавим родных от этой картины. Минутку, доктор, не сдвигайте ничего, пока фотограф не заснял положение тела. Прошу вас, мистер… Эндрюс? Вам прежде случалось делать снимки такого рода? Нет? Не расстраивайтесь так, возьмите себя в руки. Я знаю, это страшно неприятно. Один отсюда, пожалуйста, надо зафиксировать положение трупа. Теперь сверху — очень хорошо. Отдельно рану крупным планом, пожалуйста. Так, благодарю вас. Ее можно перевернуть, доктор, да, будьте добры. Мне очень жаль, мистер Эндрюс, я прекрасно понимаю, что вы сейчас чувствуете, но без этого не обойтись. Ничего себе! У нее же все руки в ссадинах. Похоже, она сопротивлялась. Правое запястье и левый локоть — как будто ее пытались повалить. Нужно заснять эти царапины, мистер Эндрюс, они могут оказаться крайне важными. Как вы думаете, доктор, что у нее с лицом?

Было совершенно ясно, что на лицо доктору смотреть не хочется. Однако он все же рискнул высказать свое мнение, сопровождая его многочисленными ахами и вздохами.

— Насколько можно судить, учитывая посмертные изменения, на лице имеется повреждение в виде ожога вокруг носа и губ. На переносице, в области лба и шеи аналогичные изменения отсутствуют, что не позволяет их считать следствием солнечного ожога.

— Может, ожог хлороформом? — спросил Паркер.

— Ох-ох-ох, — вздохнул доктор (он был заметно раздосадован, что сам до этого не додумался). — Вы, джентльмены из полиции, слишком уж торопитесь. Все ответы вам подавай сию минуту. А я как раз собирался подчеркнуть — если бы вы не перебили меня, — что, поскольку я не могу считать этот ожог солнечным, остается та возможность, о которой вы упомянули. Я, разумеется, не стал бы утверждать, что данное повреждение, безусловно, является следствием хлороформа: медицинское заключение такого рода нельзя делать второпях, без тщательного исследования. Однако я уже готов был признать, что это возможно.

— В таком случае, — вступил в разговор Уимзи, — девушка могла и погибнуть от действия хлороформа. Скажем, доза была чрезмерной или у нее оказалось слабое сердце.

На этот раз доктор был оскорблен в лучших чувствах.

— Ах, дорогой сэр, нужно ли искать другую причину смерти? Взгляните, голова разбита вдребезги. Зачем вообще, по-вашему, нужен такой удар, если девушка скончалась от хлороформа?

— Именно этот вопрос меня и занимает больше всего, — ответил Уимзи.

— Я полагаю, — продолжал врач, — вы не подвергаете сомнению мою квалификацию?