– Эй, парень, выигрыш тебе не помешает! У нас новые конфеты, «Анна Белль Ли», совершенно новая марка на рынке. И, знаете, мы настолько уверены, что они придутся вам по вкусу, что в некоторые упаковки вложили призы! Женские и мужские часы, зажигалки, наборы ручек и бумажники. Испытайте удачу, может, вам повезет! Всего пятьдесят центов. Игра того стоит. Что скажете?

Мужчина равнодушно отмахивается от него, не удостоив даже мимолетного взгляда, все его внимание сосредоточено на сцене. Он ждет ее – Элис абсолютно в этом уверена.

Она так нервничает, что чуть не срывает выступление. Лампы ослепляют ее, она не видит зал, но чувствует его взгляд. Она пропускает свою реплику, не попадает в ритм танца и в конце вообще чуть не падает со сцены. Хорошо еще, что такое поведение соответствует роли – чирлидерша, которую Микки в модном костюме накачал обещаниями и наркотиками так, что в итоговом эпизоде она стоит, опираясь на фонарь, почти раздетая, лишенная невинности, вступив на путь, как безрадостно комментирует Джои, «полного морального и физического разложения». Свет драматически тускнет, и она уходит со сцены, уступая место следующему персонажу – нимфе, возлежащей на диване, который вносят два здоровенных рабочих сцены.

– Кое-кто обзавелся поклонничком, – язвит Вивиан. – А знает ли он, какой сомнительный приз ждет его в конфетах?

В ту же секунду Элис набрасывается на нее, царапает лицо, вырывает безупречно завитые волосы, сбивает очки. Шум за сценой вынуждает Джои повысить голос:

– И кто бы мог подумать, что в момент наибольшей интимной нежности между мужем и женой в их брачную ночь проявится темный ненасытный голод звериной природы?

Луэлла с Микки оттаскивают ее. Вивиан встает и с улыбкой ощупывает царапины на щеке.

– И это все, что ты умеешь? Никто не учил тебя драться как леди? – Пока Луэлла с Микки удерживают Элис, безвольную и всхлипывающую, Вивиан резко бьет ее кулаком в лицо – так, что кольца рассекают кожу.

– Боже мой, Вив! – шипит Микки, а девица занимает свою позицию для выхода на сцену.

Как раз вовремя: у Евы белье соскальзывает на пол, и свет гаснет, предоставляя деревенским жителям возможность лишь на мгновение насытиться открывшимся видом. Этого, однако, достаточно, так как раздаются беспомощные вздохи и возмущенные возгласы добропорядочной публики, перемежающиеся свистом и улюлюканьем с галерки. Вивиан занимает исходную позицию, а Ева покидает сцену, обнаженная и ухмыляющаяся:

– Вот придурки! Можно подумать, ни разу в жизни не видели голую женщину… Черт, Элис, ты в порядке?

Вместе с Луэллой они уводят девушку в гримерную – смыть кровь и обработать ранки мазью. А коллекция снадобий, масел и притираний у Луэллы как у настоящего аптекаря. Но все очень плохо, так как никто ничего Элис не говорит.

Самое худшее еще впереди.

Сразу после шоу Джои строгим голосом вызывает ее к себе.

– Раздевайся, – никогда раньше она не видела его таким серьезным и холодным. На ней все еще костюм падшей женщины: красные шпильки и платье в обтяжку.

– Ты же говорил, что наше шоу другого рода, – пытается отшутиться Элис, понимая тщетность этого.

– Элис, я же сказал.

– Я не могу.

– Ты понимаешь, почему.

– Джои, пожалуйста!

– Действительно думаешь, что я не знаю? Почему ты одеваешься в туалете, чтобы никто не видел? Почему всюду носишь с собой резиновые бинты?

Элис упрямо качает головой.

– Дай мне посмотреть, – просит он более мягко.

Трясущимися руками Элис расстегивает платье и дает ему упасть на пол. Под ним оказываются совершенно плоская грудь и мастерски наложенная плотная повязка на гениталиях. На лбу Джои появляется глубокая морщина.

Ей всю жизнь приходится с этим бороться: бороться с Лукасом Зигенфойсом, который живет внутри нее. Или это она живет внутри него, презирая и оскорбляя его физическое тело, ненавистную мышцу, которая болтается между ног, которую Элис сдавливает и перетягивает, но которую так и не решается отрезать.

– Ну все понятно, – Джои делает знак рукой одеваться. – Ты зря тратишь здесь время. Тебе лучше отправиться в Чикаго, где есть специальные шоу в Бронзвилле. Или на ярмарки, на которых еще практикуют превращения «он-она» и показывают бородатых женщин. Можешь отрастить бороду?

– Я не уродец.

– Но ты живешь в этом мире, принцесса.

– Позволь мне остаться! Ты же не знал. И никто не узнает! Я сделаю операцию. Правда, Джои! Пожалуйста…

– Ты понимаешь, что с нами сделают, если кто-нибудь увидит? Или Мисс Мэгпай всех просветит? Ты уже достаточно ее рассердила, она вполне может.

– Но мы можем быстро сняться в другой город. И уже делали так, когда Микки трахнул дочку кассира в Бертоне.

– Это другое, принцесса. Людям до определенной степени нравится, когда их обманывают. Нас с треском выгонят из города, может дойти до линчевания. Всего лишь и надо, чтобы какая-нибудь деревенщина подглядела, как ты обматываешься, или клиент засунул руку тебе под юбку, прежде чем Бобби придет на помощь твоему доброчестию.