Вход/Регистрация
Гипнотизер
вернуться

Требаль Андреас

Шрифт:

— И Петрусу знакома похожая история, месье Жоффе. Она произошла вскоре после того, как аббат покинул наше имение: у одного из виноделов, вдовца, была довольно симпатичная дочурка — если не считать того, что ее лицо покрывала экзема. Но к врачу он ее не пускал, как к себе в дом тоже никого не пускал. До тех пор, пока не лопнуло терпение нашего управляющего, толстяка Альбера. Он за свой счет и нанял врача. И мы впятером отправились в путь. И как же поступило это чудовище, именуемое отцом? Заметив, что мы приближаемся к его дому, он тут же спустил с цепи пса! К счастью, с нами был наш толстяк Альбер, и он не сдрейфил. Он ловко подскочил к собаке, и одного его пинка хватило, чтобы ее утихомирить. Но что я хочу этим сказать: этот с позволения сказать отец не желал помочь дочери! Ему она была больше по душе с обезображенным экземой лицом. А симпатичная молодая дочь — нет, ее же замуж пришлось бы выдать, а вот это ему по многим причинам было ни к чему, если вы понимаете, что я имею в виду. Я хочу сказать, месье Жоффе: этот аббат ведет себя в точности так же. Он желает заполучить Марию Терезу навеки! И не отпускать ее от себя! Он шпионит за ней и заинтересован в том, чтобы она так и оставалась незрячей. Поэтому и Петруса к ней близко не подпускает. Дело в том, что аббат де Вилье боится, что, не дай Бог, этому гипнотизеру повезет, как повезло с Ла Бель Фонтанон. Она ему не зрячая нужна, а только слепая — лишь так он сохранит власть над ней!

— Филипп, ты ужасен! — воскликнула Мария Тереза.

— Нет-нет, ангел мой! — вымученно ответил Филипп. — Кому-то все-таки надо показать твоего дядюшку-мизантропа во всей его красе. Неужели ты сама не замечаешь, что он губит, разрушает тебя? Куда подевались твои силы? Какой ты вернулась из этого проклятого Лондона?

— Эх вы, деревенщина глупая!

Любезности, которыми обменивались Филипп и аббат, не ушли от внимания Альбера Жоффе. Ироничный взгляд его сновал между Филиппом, Марией Терезой и аббатом. Жоффе, по обыкновению, потирал большие пальцы рук.

Первой не выдержала Мария Тереза. Зажав уши ладонями, она бросилась к инструменту и стала наигрывать какое-то чудовищное стаккато. Минуту-другую на нас обрушивался весь диапазон звуков, на которые способен рояль. Филипп и аббат, словно сговорившись, подбежали к ней и, схватив Марию Терезу за руки, остановили чудовищную какофонию. Нет, этого я выдержать уже не мог.

Отбросив всякую сдержанность, я устремился к инструменту и стал оттаскивать аббата и Филиппа от рояля. Закончилось все вульгарнейшей потасовкой, не на шутку поразившей Марию Терезу, а потом взрывом истерического смеха всех троих участников.

Громкий хлопок крышки рояля отрезвил нас. Альбер Жоффе поспешно откланялся. Поблагодарив всех присутствующих, он объявил, что сейчас как раз время затронуть еще один вопрос. Порывшись в карманах сюртука, извлек на свет перстень и положил его на крышку рояля.

— Мне весьма жаль, барон, — сказал он. — Одна из служанок покойного господина барона решила признаться, что обнаружила этот перстень вдавленным в ковер как раз под окном, стекло которого было исцарапано.

На улицу я вышел в преотвратном настроении. Поначалу мне каким-то образом удавалось утешить себя пирровой победой, по потом с каждым шагом по осенней парижской мостовой я понимал, что это не более чем самообман. Я бесцельно брел по улочкам Сен-Жермен-де-Пре. Ночь была ясной, тени четко вырисовывались на фоне сероватого мрака. Яркий лунный свет превращал фасады домов в декорации к сказочному спектаклю. К счастью, тут и там тьму прорезал освещенный прямоугольник окна, откуда доносились смех или пение.

Аббат — победитель, признался я себе. Проигравший под номером первым — Филипп, а второй — вы, ваша милость. Она в открытую послала нас ко всем чертям. И это ясно даже последнему тупице!

Я свернул за угол, во тьму. Волнение мое росло. Пиррова победа! Я тихо выругался, едва не наткнувшись на обнимавшуюся парочку.

— Занимались бы этим дома! — буркнул я.

— А ты — сам с собой!

Судя по всему, девчонка явно не промах. Мое настроение отчего-то улучшилось. Стало быть, Мария Тереза решила дать отставку нам с Филиппом. Так кто же все-таки в этой ситуации оказывался в лучшем положении? Он или я? Я представил себе утомленного интригой Филиппа, оказавшегося у разбитого корыта, потому что вечная злоба, ревность и недоверчивость ничуть не хуже любого гипнотизера сковывали его разум. Я с полным основанием, как мне представлялось, мог считать, что вышел из этой перипетии целым и невредимым. Ибо ваша дама искусства обозвала меня таксой, а Филиппа — лишь помесью таксы еще с чем-то. И это ставило меня в более пристойное положение — такса годится хотя бы для охоты, а вот помесь — разве что для опытов по вивисекции. В душе я ликовал, что для меня упомянутые события оказались всего лишь досадным эпизодом, для Филиппа же оборачивались подлинной драмой.

Тискавшаяся парочка осталась далеко позади, а вот я непонятным образом попал туда, откуда несколько минут назад и начал свою прогулку: на рынок у церкви Сен-Сюльпис. В мусорных корзинах рылись какие-то оборванцы.

Может, помочь им?

Я был близок к искушению выбрать одного из бродяг и внушить ему, что его живот полон разных вкусных вещей. Потом мне вспомнились прошлые подобные эксперименты, и я решил воздержаться. Один из нищих, тот, что поздоровее, немилосердно ткнул приятеля локтем в бок.

— По очереди, не забывай!

— Убийца!

Его товарищ, худощавый сгорбленный старик с лысиной, с которой он вполне мог сойти и за графа, и за аббата, злобно плюнул перед собой. Заинтригованный, я продолжал наблюдать за сценкой. Из туч показался маленький кусочек луны, а часы на колокольне Сен-Сюльпис пробили одиннадцать. И тут лысый повернулся к церкви и злобно погрозил ей кулаком.

— Еще один денек, Боже, когда ты не вспомнил обо мне!

Здоровяк выругался и продолжал рыться среди овощных отбросов, а потом запустил в лысого яблоком.

— Идиот! Он помнит о тебе!

— Смертоубийца!

В ответ здоровяк пожал плечами. Затем повернулся и заметил меня. Лицо его осветилось улыбкой. Стащив с головы шапчонку, он направился ко мне. Я извлек из кошелька две банкноты по пять франков.

— Спасибо вам. У вас доброе сердце.

Нищий был отменно вежлив. Он даже шаркнул ногой по заляпанной грязью брусчатке, словно по паркету, и отвесил мне поклон, дав возможность во всем великолепии обозреть его живописную лысину.

— Никогда не говори, что Бог оставил тебя, — строго провещал он своему собрату и в назидание помахал банкнотами у него перед носом.

  • Читать дальше
  • 1
  • ...
  • 65
  • 66
  • 67
  • 68
  • 69
  • 70
  • 71
  • 72
  • 73
  • 74
  • 75
  • ...

Ебукер (ebooker) – онлайн-библиотека на русском языке. Книги доступны онлайн, без утомительной регистрации. Огромный выбор и удобный дизайн, позволяющий читать без проблем. Добавляйте сайт в закладки! Все произведения загружаются пользователями: если считаете, что ваши авторские права нарушены – используйте форму обратной связи.

Полезные ссылки

  • Моя полка

Контакты

  • chitat.ebooker@gmail.com

Подпишитесь на рассылку: