Шрифт:
– Какого такого? Что вы имеете в виду под «таким»?
– Ни колбасы, ни сала, ничего острого, или соленого, или копченого… – перечислил больной. – Суши ел… сасими, роллы… а нет… это было, черт… сейчас вспомню… грибы шиитаке были в ресторане. Но там все свежее.
Таня посмотрела краем глаза на Ерофеева – тот высунул кончик языка и пытался что-то на нем увидеть. Саша дурачился. «Он мне не подскажет, – подумала она. – Что же еще посмотреть?» Ерофеев все рассматривал язык. И до Тани дошло:
– Язык покажите!
Больной показал язык, а Ерофеев принялся чесать свой пальцем. Таня решилась и тоже потрогала язык больного пальцем – тот был сух. Ерофеев сунул руку под мышку и держал так ее, рассматривая люстру на потолке. Таня полезла в ящик, достала термометр и протянула больному:
– Меряйте температуру! Рвоты или тошноты не было?
– Было, – сказал парень, засунув градусник под мышку. – Я проснулся оттого, что тошнило. Вчера мы немного выпили, ну совсем чуть-чуть, граммов пятьдесят-сто коньяка, и я не пьяным лег спать. Когда приехал, часа три еще сидел в Интернете, потом спать лег, а утром проснулся от тошноты, хотел вызвать рвоту – думал, отравился или что… не идет. Давился, давился, да все без толку. Да меня и сейчас подташнивает, нехорошо и трусит…
– Что делает?
– Трусит… – Парень потряс руками. – Морозит… Не знаю, как еще сказать…
– Знобит? – подсказала Таня.
– Да, что-то вроде, но не так, как при гриппе, а как-то изнутри…
Таня снова оглянулась на Ерофеева, но тот изучал ногти на руках. Она уже подумала, что ей тоже надо осмотреть пальцы у больного, но Ерофеев вдруг перевернул руку ладонью вверх.
– Повернитесь на левый бок, – сказала «доктор» больному.
Парень послушно повернулся и закряхтел:
– Не могу, тянет… больно.
Таня забрала термометр – на нем значилось тридцать семь и семь, а Ерофеев почесал себе живот через рубашку. И она вспомнила один симптом, который показывали Саша и Сомов. Девушка не помнила, как он назывался по автору [100] , но скомандовала:
– Лягте на спину.
Парень выполнил приказ, а Таня натянула над животом футболку так, чтобы ткань чуть касалась кожи, и быстро сверху вниз несколько раз провела пальцами по животу: слева и справа.
100
Симптом Воскресенского.
– Ой, – крикнул парень, – больно!
– Справа? – уточнила Таня и хотела еще раз повторить, но больной поймал ее за руку.
– Не надо. Как будто током пробивает и теперь ноет.
Ерофеев изобразил лицом: «Еще что-то неясно?»
Таня убрала все приборы в ящик. Поджала губки, сделала самое серьезное выражение лица и сказала:
– У вас острый аппендицит. Нужно ехать в больницу. Собирайтесь!
Она ждала нытья: «Да не надо, а может быть, пройдет? Давайте подождем? Сделайте мне укольчик…» – однако парень задал только один вопрос:
– Это точно?
Он смотрел ей в глаза. И она не дрогнула, не отвела взгляд, а сказала очень серьезно и уверенно:
– На сто процентов, все симптомы и температура. Да вы сами видите. У меня нет сомнений.
– У меня тоже, – сказал Ерофеев, придурковато улыбнувшись. – Доктор, она знаить точно… Мне, кароче, че, звонить, место просить?
Таня сжала губы в куриную попку, чтоб не рассмеяться, и сказала вот так, не разжимая губ:
– Да, пожалуйста, позвоните и запросите место для мужчины с острым аппендицитом.
Ерофеев извлек телефон и принялся дозваниваться.
Таня поняла: у Саши отличное настроение, она все делала правильно, нигде не ошиблась, и сейчас он просто дурачится, чтоб снять ее напряжение и волнение.
Парня отвезли в хирургию, там подтвердили диагноз, и не успела бригада уехать, как больного уже побрили [101] , переодели и подняли в экстренную операционную.
В машине Ерофеев спросил у Тани:
– Ну что, продолжаем ролевые игры?
Она кивнула в знак согласия.
101
Перед такой операцией бреют живот и низ живота.
Весь день до шести вечера они осматривали больные животы, была одна больная спина – радикулит у жениха на свадьбе после того, как он вынес невесту из ЗАГСа на руках, и гипертоническая болезнь, когда пожилая женщина никак не могла снизить себе давление. Животы… животы… Утро началось с аппендицита, потом был острый холецистит – отвезли. Не успели вернуться на подстанцию, прямо во дворе дали еще один вызов – «болит живот у мужчины шестидесяти лет». И впервые Таня услышала абсолютную тишину в животе, а где-то на грани слуха тукало сердце и время от времени раздавался тонкий звук, будто капля в блюдце упала. Живот болел весь – от верха до низа и справа налево. Язык – как терка. Давление очень низкое. Рвота была, а теперь только позывы, также позывы на дефекацию. Вот тут Таня испугалась. Она беспомощно попросила: