Над ним стояла завотделением и трясла его за плечо:

– Сергей, проснись!

– Галина Васильевна… – пробормотал он. – Что случилось?

– Что случилось? – возмущенно воскликнула она. – Это я от тебя хотела бы услышать. Где Катя? Куда ты дел мою дочь?..

– О чем вы, Галина Васильевна? – медленно произнес Булгаков.

– Не прикидывайся, – она толкнула его в грудь с такой силой, что он качнулся на стуле. – Уверена, твоих рук дело.

– Да с чего вы взяли? – помрачнел Сергей. – Мне не до Катрин, честно говоря… У меня жену убили.

Галина Васильевна заплакала, отчаянно и безнадежно.

– Сережа, я знаю, это ты. Она больше никому не верила. Только тебе. Никому больше… Пожалуйста, скажи мне, что с ней все в порядке.

Булгаков смутился. Он не переносил женских слез, а вид плачущей матери Катрин расстроил его до глубины души.

– Но я действительно… – начал он, но она угрожающе перебила его.

– Или ты мне сию секунду говоришь, что с моей девочкой, или… – она остановилась. Чем, собственно говоря, она может его напугать? Да ничем. Смешно, ей-богу. Но лицо Булгакова изменилось – он словно принял решение.

– С ней все в порядке, клянусь вам, – чуть слышно сказал он, не в силах терпеть более ее слез. – Катрин в безопасном месте, где ее никто не найдет.

– Я знала! – торжествующе воскликнула Астахова. – Я знала, это ты! Где она?

– Не скажу, – упрямо наклонил голову Булгаков. – Не настаивайте.

– Да ты что, Булгаков, белены объелся? – ее голос опять задрожал. – Я ее мать! Я должна знать!

– Нет. Что знает один – то знает один, что знают двое – знают все.

– Как я могу предать собственную дочь? Да чтобы я подвергла ее опасности?

– А если этот урод вкатит вам дозу тримеперидина [50] ? Вы и тогда будете хранить ваши секреты? – Булгаков разозлился. Черт его дернул признаться – теперь начинается мелодрама. Но последний довод подействовал на Галину Васильевну отрезвляюще.

– Как все это страшно, – через мгновение прошептала она. – А на Петровке знают, где она?

– Да, – нехотя произнес Булгаков, – ее передали под наблюдение местной милиции. Там за ней присматривают.

– Ты хочешь сказать, что ее нет в Москве? – испугалась Галина Васильевна. – Твоя идея? – спросила она.

Булгаков снова кивнул, твердо решив не вдаваться в подробности. Зачем ей знать, чего стоило ему заставить Катрин уехать из Москвы, на следующий день после ужасной гибели Алены. Сергей купил Катрин билет на «Сапсан» и увез ее на Ленинградский вокзал почти силой, покидав в небольшой чемодан те вещи, которые попались ему под руку в ее бездонном шкафу. Она стояла на перроне, орала на Булгакова, вырывая этот чемодан у него из рук и не стесняясь проводника. Наконец ему это осточертело. Он схватил ее за плечи и встряхнул так, что у нее клацнули зубы. Потрясенная, Катрин замолчала – в первый раз с того момента, как Булгаков стал укладывать ее багаж. Он с силой прижал ее голову к себе.

– Вчера ночью он убил Алену, – негромко проговорил он, так, что услышала только она, – и твое имя опять написали кровью на стене.

– Боже мой… – ахнула Катрин. – Твою Алену? Не может быть…

– Это так, – с болью прошептал Сергей – Сначала выманил меня из дома, а потом ее зарезал.

Катрин оцепенела. Ей понадобилось несколько мгновений, чтобы прийти в себя.

– Сереженька, – она взяла его за руку, – прости меня. Я не знала. Почему Глинский нам не сказал? Он вчера приезжал ко мне.

– Он сообщил Орлову. А тебя они, наверно, пожалели…

Сергей видел – Катрин изо всех сил сдерживается, чтобы не заплакать. Ей это плохо удавалось. Ее глаза постепенно наливались отчаянием, словно сосуд – водой. Вот – предательская слеза уже потекла по ее щеке. – И ты еще в состоянии думать обо мне, – она обняла Сергея и прижалась головой к его груди – Ты – мой дар Божий. Я сейчас это поняла.

– Я люблю тебя, – сказал он. – Я всегда тебя любил. Ты это знаешь.

– Знаю, – откликнулась Катрин. – А как же Алена? – спросила она тихо.

– И ее я тоже любил. По-другому. Она была хорошая. Очень добрая.

– А я всегда была такой стервой по отношению к тебе, – Катрин снова уткнулась лицом в его могучую грудь. Как же она близко к нему – и как досягаема! Но это гнусно по отношению к мертвой Алене. Не сейчас. Потом. Если Бог даст…

– Ты напрасно это сделала… – гудел страшный голос в телефонной трубке. Звонивший уже говорил в полный голос, не таясь, и от страха у Анны подгибались колени. – Напрасно рассказала обо мне Мигелю. Надеялась, он поможет тебе? Тебе никто не поможет. Подружка твоя сбежала. Бросила тебя мне на съедение.