Скоро по министерству поползли сплетни, и они скрепя сердце сократили общение на работе до уровня служебной необходимости. А это означало, что они сталкивались либо в коридоре, обжигая друг друга влюбленными взглядами, либо когда Лева приносил ей печатать какой-нибудь документ. Тогда их пальцы соприкасались на мгновение – Настю словно прошивал электрический разряд.

Но совместные походы в столовую и буфет прекратились. Настя считала часы, томительно тянувшиеся до той минуты, когда они переступят спасительный порог их убежища и кинутся в объятия друг друга. Ситуация осложнилась, когда об их связи узнала Марина, жена Левы. Дома у него начались бешеные скандалы, каждый его поздний приход сопровождался бурными сценами ревности. Однажды Марина выследила мужа, как настоящий детектив и, ворвавшись в «любовное гнездышко», пыталась плеснуть Насте в лицо серной кислотой. Леве еле удалось угомонить ее и увезти домой.

Его карьера оказалась под угрозой. Но он так влюбился в юную машинистку, и ему настолько осточертела двойная жизнь, что из двух зол развод казался ему наименьшим. «Будь что будет!» – шептал он Насте на ушко, держа в объятиях.

…В тот день Анастасия летела в Беляево как на крыльях. У нее такая замечательная новость! Ах, как обрадуется Левушка, мечтала она.

Он открыл ей дверь, и Настя со счастливой улыбкой бросилась ему на шею. Она не сразу заметила смущенное выражение его лица и весело щебетала какие-то милые глупости. Он расцепил сомкнутые Настины руки и немного отстранил ее.

– Подожди, заяц, – пробормотал он. – Мне надо тебе кое-что сказать.

– И мне тебе тоже! – выпалила она, но потом, начиная понимать, осеклась: – Что-то случилось?

– Да… Вернее, не то, чтобы случилось… Хотя нет, конечно… случилось, – бубнил он невнятно, избегая встречаться с ней глазами.

– Что? Неприятности на работе? – встревожилась Анастасия, стараясь не обращать внимания на его бегающий взгляд.

– Да нет… Как раз на работе все в порядке… – он никак не мог собраться с духом. Наконец решился: – Сядь, заяц, и послушай меня.

…Когда он закончил говорить, она, белее мела, пыталась осмыслить то, что он ей сказал. Командировка в США. Надолго. Только вместе с семьей…

– Заяц, прости, – бормотал он, стоя перед ней на коленях и уткнувшись лицом в ее юбку.

– Но как же так, – прошептала она, – что же нам делать?

– Я не знаю, – глухо произнес он.

– Ты не можешь уехать теперь, – Настя еле выдавила из себя это, – ты не можешь так со мной поступить.

– Заяц, такой шанс выпадает раз в жизни, – тут он осмелился посмотреть ей в лицо и поперхнулся последними словами: ее припухшие губы дрожали, а по щекам катились слезы. Тут он вспомнил: – А что ты хотела мне сказать?

– Я беременна, – еле слышно произнесла Настя, сглатывая ком в горле, – сегодня была у врача.

– Что?!!! – он вскочил с колен. – Ты что говоришь? Ты соображаешь, что говоришь? Это невозможно!

– Как это? – Настя не поверила ушам. – Почему невозможно?

– Да как ты могла так меня подставить? – заорал он на нее и стал метаться по комнате. – Ты! Я не ожидал от тебя такой подлости!

– Подлости? – растерялась Настя. – Лева, ты что несешь?

Пару мгновений он стоял посреди комнаты, озираясь в поисках срочного решения, а затем словно очнулся.

– Вот, – он стал суетливо выворачивать карманы костюма – на пол посыпались сигареты, зажигалка, министерский пропуск и деньги – они разлетались и падали на ковер, и он начал судорожно собирать их и впихивать в руки Насте. Она машинально сжала купюры пальцами.

– Вот! – он выдохнул. – Сделаешь аборт – как можно быстрее. Какой срок? Что сказал врач?..

… Анастасия подняла на Виктора печальный взгляд. Она улыбалась, но в этой улыбке сквозила боль. Старая боль, припорошенная временем.

– Я влепила ему пощечину и ушла. За полгода он ни разу не позвонил мне, а на работе сторонился. Если я заходила в помещение, где находился Лева – он либо выбегал опрометью, либо газетой прикрывался. А потом они уехали – на десять лет. А у меня родилась Шурка, – она кивнула в сторону висящей на стене черно-белой фотографии.

– Красивая девушка, – искренне похвалил Виктор. – Похожа на вас.

– Это так, – кивнула Анастасия, – вылитая я в молодости.

– Скажите, а Лев Рыков больше не появлялся в вашей жизни? – поинтересовался Виктор.

– А как же! Года через два после отъезда Лева приезжал в отпуск – один, без семьи. Он мне позвонил. Я не стала с ним разговаривать – обида была слишком свежа. И когда они вернулись, звонил однажды. Мама тогда подошла к телефону. Она даже звать меня не стала. Сказала, что я вышла замуж. А я действительно к тому времени вышла замуж. Максим Шурку удочерил. Максим стал ей настоящим отцом. Я с ней даже не говорила об этой печальной странице моей жизни. Никогда. Шурка – дочь Максима, и точка. Она страшно переживала его смерть. До сих пор без слез не может говорить о нем.