Достаточно вспомнить, как обошлась с одним из моих предков, князем Михаилом Алексеевичем Голицыным, его повелительница… Он прогневал русскую царицу Анну Иоанновну тем, что женился на итальянской католичке. Когда она рано умерла (примерно в середине тридцатых годов XVIII века) [2] , царица заставила его жениться еще раз. Однако на этот раз на своей шутихе, которая ко всему прочему, если верить описаниям того времени, была на редкость уродливой. Как заявила царица, свадьба должна была стать самым «курьезным маскера-дом», какой Россия когда-либо видела. По улицам Санкт-Петербурга моего предка и шутиху сопровождала гигантская процессия, ехавшая на свиньях, козах, собаках и коровах. Придворному поэту [3] императрицы поручили сочинить по этому случаю оду под названием «Приветствие дурацкой свадьбе». После венчания молодых доставили к месту их первой брачной ночи — огромному, специально построенному Ледяному дому. Царица проводила их внутрь великолепно украшенного «холодильника», приказала им раздеться и провести ночь в постели, вырубленной из ледяной глыбы. Оба едва пережили эту пытку. Зато царица повеселилась от души.

Я не совсем уверен в том, насколько удачным окажется мой эксперимент. Превратится ли в моем сердце все то, что я соберу о королях — все легенды и сплетни, — в кучку черепков или в памятник королям? С нетерпением жду результата.

Монастырь Святого Креста, ноябрь 2007 г.

Суаре в Париже. Мы находимся на высокогорье европейской социальной иерархии. При сутствуют мадам Ширак (супруга бывшего президента), Ли Радзивилл (сестра Джеки Онассис), кучка Ротшильдов, герцог Мальборо и один из многочисленных братьев саудовского короля. То есть все обещает приятный вечер.

Хотя здесь нет ни одного человека, кого особенно мучило бы чувство собственной неполноценности, все же чувствуется какая-то нервозность. Потому что почетным гостем сегодняшнего вечера будет самая, вероятно, гламурная в настоящее время монархиня мира. Королева Иордании Рання. Перед ее прибытием хозяйка дома говорит одному из молодых Ротшильдов:

— Да, еще один совет, королева не придает особого значения тому, чтобы с ней обращались как-то по-особенному. Следовательно, никаких слишком глубоких поклонов. Достаточно просто поцеловать руку.

Молодой человек хочет знать, надо ли при разговоре с королевой учитывать какие-либо тонкости.

— Ну-у… собственно говоря, нет. Она, как я уже говорила, совершенно простая. Но вам следует знать, что королева способна разволноваться по малейшему пустяку. Так что, пожалуйста, в разговоре будьте осторожны.

— Но известно же хоть что-то? Темы, которых лучше не касаться?

— Нет, нет, я же говорю вам, она совершенно простая, очень открытая, даже любезная. Правда, иногда она может что-то неправильно понять, тут уж надо быть внимательным.

— Ага, я понял, но когда точно не знаешь… Я хочу сказать, тогда все-таки сложно вообще о чем-то разговаривать. Ах да, кстати, как мне к ней надо обращаться?

— О, это было бы очень грубой ошибкой. Само собой разумеется, вам следует дождаться, когда она сама обратится к вам!

— Конечно, конечно! Итак, если я сижу напротив нее, положив ногу на ногу, в руке бокал…

Хозяйка постепенно начинает нервничать:

— На вашем месте я не стала бы сидеть, положив ногу на ногу!

Молодой человек, уже окончательно растерявшись:

— Может, лучше всего будет, если я сразу после еды незаметно исчезну? Или это всем бросится в глаза и произведет неприятное впечатление?

— Нет, нет, — отвечает хозяйка. — Ни в коем случае.

Вооруженные всеми этими, собственно, везде действующими правилами общения с королевскими особами, мы с нетерпением ожидаем прибытия ее величества Рании Аль-Абдаллы, королевы Иордании, супруги короля Иордании из династии Хашимитов и прямого наследника пророка Магомета, Абдаллы II беи Аль-Хусейна. Когда она наконец приезжает, в тончайшем платье от Хлоэ, почти без украшений, но зато с ослепительной улыбкой и сумочкой от «Гермес», то просит представить ей всех гостей. Вот очередь доходит до меня, я смущенно бормочу несколько невразумительных слов, а остаток вечера провожу в каком-то трансе.

Мне уже доводилось видеть одну или двух по-настоящему красивых женщин. Но Рання, королева Иордании, — это какая-то совершенно невероятная, ни с чем не сравнимая красота. В этой женщине есть шарм. И к тому же она умна. А еще эти волнующе надменные манеры. Когда к ней приблизился один из слуг с подносом, она отослала его, лишь поведя двумя пальцами.

Молодого Ротшильда, который весь вечер, как приклеенный, следует за ней и смотрит на нее влюбленными глазами, она не удостаивает и взгляда. Мне кажется, вот это в Париже и называют «стилем». Если в Париже о даме говорят, что у нее есть «стиль», это означает восхищение. Во время суаре, как и следовало ожидать, происходит неловкость. У кого-то хватает наглости заговорить с королевой о враждебности, которую питают даже в просвещенных арабских кругах по отношению к Западу. По реакции королевы видно, что ей неприятно это слышать, и она покидает вечер до десерта.

В принципе при общении с особами королевских кровей рекомендуется не говорить вообще ничего.

Тогда вы точно не допустите оплошности. Однажды я был свидетелем того, как кузен моей жены, «внушающий страх» принц Эрнст-Август Ганноверский, присутствовал на одном так называемом общественном мероприятии. Это был благотворительный концерт в помощь больным СПИДом, который ежегодно проходит в Немецкой Опере. Кто-то неосторожно уговорил главу дома Вельфов принять в нем участие. Мне довелось наблюдать, как один из представителей местного высшего света решил заговорить с ним.