– Нет, Сомов, меня удивляет не то, что ты в состоянии «рулить» таким сложным хозяйством. Меня удивляет, что ты занялся лошадьми! Ты выпускник математического вуза, подающий надежды инженер, внезапно изменивший математике с кафельными изразцами, стал заниматься лошадьми? Как случаются такие метаморфозы?!

Олег покраснел, секунду помолчал, потом, откашлявшись в кулак, осторожно произнес:

– Анна, прошу вас… Иногда мне кажется, что вы знаете обо мне больше, чем сам я знаю о себе. И это меня очень смущает. Вы рассказываете обо мне то, чего со мной никогда не происходило. Рассказываете с такой уверенностью, что ставите меня в тупик… и в неловкое положение. Я, отлично знающий, что никаким ремонтом никогда не занимался, не могу спорить с вами, женщиной, которая находится на грани нервного истощения. Кстати, это мнение врача, которого я пригласил к вам в первый день. Но, поймите, я и соглашаться с вами не могу…

– То есть ты хочешь сказать, что я сумасшедшая! – Аня всплеснула руками. – Я все придумываю? Хочешь, я тебе докажу, что я про тебя знаю гораздо больше, чем все остальные?

– Как вы это докажете?

– У тебя внизу живота родимое пятно в виде ровного круга.

Олег неожиданно покраснел, потом воскликнул:

– Вы – медсестра, которая ассистировала анестезиологу, когда мне удаляли грыжу. В прошлом году! Да, мне казалось, что ваше лицо мне знакомо! Вы отдаленно мне кого-то напоминаете, но я не могу вспомнить кого! Я угадал? Из посторонних женщин только вы можете быть в курсе моих родимых пятен.

Аня посмотрела на Олега как на душевнобольного:

– Сомов, закрыли тему. Вернемся к моим проблемам.

– То есть вы не медсестра анестезиолога?

Аня почувствовала, как ее начинает душить хохот. «Только истеричного смеха не хватает. А так уже было все», – подумала она и усилием воли взяла себя в руки.

– Нет, я не медсестра.

– Да? – Олег не очень расстроился. – Значит, я ошибся. Скажите, вас может кто-то искать?

– Меня? Муж. Может быть. А что?

– Я хотел бы предложить вам пожить здесь, у нас. Природа, животные, отдельная квартира – простите, весь дом не можем предоставить, а вот этот второй этаж – к вашим услугам. Здесь есть даже кухня, полностью оснащенная техникой. Вы поживете, придете в себя, а потом решите, что будете делать дальше. Во всяком случае, здесь вы будете под защитой. Моей. Я вам обещаю. – Олег немного смутился от пафоса последних слов.

– Хорошая идея, но как-то вот так, сразу, я не могу ответить. Так все запутано… – Аня посмотрела на не узнающего ее Сомова.

– Соглашайтесь. Маме можно сообщить, где вы.

– Думаю, не стоит, – помедлив, произнесла Аня. Она на секунду представила, как Сомов сообщает Варваре Сергеевне, что Аня сбежала к нему. «Нет, этого только не хватало! Столько лет прошло, а мама и слышать о нем не может! Максим?.. Нет, Максим маме ничего не скажет!» Аня про себя злорадно усмехнулась, представляя, как Максим мчится к маме узнать, куда подевалась дочь. Та самая дочь, которая, по словам того же Максима, уехала лечиться в Китай методами народной китайской медицины.

– Маме мой муж сказал, что я уехала в Китай. Следовательно, он побоится приехать к ней. Мама, надо полагать, сообщила братьям, что я в Китае. Нет, муж не будет поднимать панику. Он может тихо искать меня. Но только не через родственников.

– Отлично, – Олег потер руки, – отлично, – повторил он, заметив удивленный взгляд Ани. – оставайтесь у нас, пока не вернутся ваши братья, а маме вашей мы передадим открыточку, якобы привезенную с оказией из Китая. Узнаем, как у нее дела. А вы здесь будете в безопасности, на свежем воздухе восстанавливать силы. Не беспокойтесь – никакой платы за проживание и прочее. Я вполне могу помочь женщине, которая попала в такую переделку. Более того, если вам нужны деньги – обращайтесь. Кстати, кто вы по образованию?

Аня устало посмотрела на Олега:

– Сомов, ты что, забыл, я всегда была ветеринаром.

– Да что вы?! Значит, это судьба! Я уже несколько месяцев ищу лошадиного доктора! Значит, вы выздоравливаете и выходите ко мне на работу. Рискну показаться неделикатным, но вы моя должница – это я нашел ваши дорогие туфли в овраге около крайнего загона, там, где вы напугали мою лошадь и напугались сами. Так что договорились!

Оказывается, самая труднодоступная роскошь – это не замечать времени. Немногим дается, даже очень везучим людям, такое счастье. Аня смотрела в окно и наблюдала ту же самую картинку. Разница была только в том, что наступило лето. Знойное лето с оглушающе жаркими днями и грозами по ночам. Грозы проходили по лесу, треща и ухая, по полю шелестел ливень, потом был рассвет, и опять царила ленивая летняя тишина. Аня давно уже выздоровела и даже немного поправилась.

– На вас приятно смотреть, – удовлетворенно сказал Олег. – я теперь понимаю начальников пионерских лагерей, которые тщательно взвешивали своих подопечных.

– Если так дело пойдет, придется гардеробчик менять. – Аня скептически оглядела себя.

– И поменяем, какие проблемы, – весело отозвался Сомов.

Аня промолчала. Она находилась в странном состоянии человека, который вроде как есть, но нигде не числится. Такое неуютное состояние «неподсчитанности».

– Что вы выдумываете?! – сказал по этому поводу Олег. – Если вам здесь плохо, неуютно, если вы тоскуете по дому, вы мне обязательно скажите: я придумаю, как вас вернуть в вашу реальность. Но только без этих ваших страшилок. Имейте в виду, я этому вашему Максим шею сверну, если он к вам сунется. А вы, наверное, поняли, я такими вещами шутить не люблю, да и силенок у меня хватит.

Аня давно все поняла. Олег Сомов мало изменился – он оставался человеком прямолинейным, спокойным, твердым в своих обещаниях и… очень красивым. «Человек-оркестр. В лучшем смысле этого слова. Но что же произошло тогда, почему он сбежал?» Она теперь чаще оценивала теперешнего Олега. О прошлом, принесшем ей столько горя, она почти не думала. Оно, это прошлое, как-то незаметно отошло на задний план, уступив место деятельному, полному новых приятных открытий настоящему. Мысль, что о ней сейчас заботится тот самый Олег Сомов, которого она любила без памяти и который сбежал со свадьбы, теперь не удивляла, не пугала, не озадачивала. Как особо не волновало то, что он продолжает делать вид, что они незнакомы. «Ну и что? Правду я всегда успею узнать, если вообще это стоит делать! Пожалуй, мне сейчас важнее, что он – со мной, рядом», – с трудом убедила себя Аня и с этого момента категорически запретила себе выяснять отношения с Олегом и… считать дни. Считать дни, которые она здесь провела, было страшно. Считать дни – означало мысленно возвращаться к тому, что произошло, и к тому, что рано или поздно придется отсюда уехать и вступить в схватку с мужем. Считать дни – означало признаться себе в том, что личная жизнь не удалась, что семейное счастье – это не для нее. Считать дни – означало обязательный возврат туда, откуда она с таким трудом ушла, – в одиночество. И Аня перестала это делать. «Я – как собака на передержке. И Сомов мой временный хозяин».