В пользу этого вывода «работают» несколько не связанных друг с другом соображений.

Во-первых, наличие автоснимков на пленках № 3 и № 1. По случайному совпадению оба снимка идут под номерами 4. Поменявшись фотоаппаратами, Георгий Кривонищенко и Николай Тибо-Бриньоль сфотографировали друг друга. По всему видно, что снимки сделаны в одном месте и в одно время. Согласитесь, трудно представить, чтобы Кривонищенко отдал свой фотоаппарат Тибо-Бриньолю («щелкни меня тут, Коля!»), а сам взял фотоаппарат, скажем, Золотарева. Или Рустема Слободина, который, кстати, хорошо виден за его спиной уходящим вдаль. Нет, Кривонищенко взял фотоаппарат именно того человека, кому отдал свой. Минутное дело, ты сфотографируешь меня, а я — тебя.

Во-вторых, на принадлежность фотопленки вполне определенно указывает ее содержание. Даже если бы не было предыдущего пункта, то вывод о принадлежности отснятого материала Тибо-Бриньолю был бы самым очевидным из всех. Из 17 кадров этой фотопленки 7 посвящены Тибо (больше 40 %). Он явно любил фотографироваться — это видно и по фотопленкам из других фотоаппаратов, Николай всегда охотно позировал другим фотографам. Не будет ошибкой отметить, что Николай не был лишен известной толики нарциссизма (этим понятием психологи обычно определяют склонность человека к самолюбованию, самовлюбленность, стремление находиться в центре внимания). В принципе, нарциссизм не является негативной характеристикой — его проявления можно видеть у многих артистов, музыкантов и вообще людей творческих профессий, но ведь никто ведь не считает их плохими людьми! Николай явно любил фотографироваться, делал это с удовольствием и, располагая собственным фотоаппаратом, не отказывал себе в этом невинном развлечении. Фотографии № 13–15 явно сделаны с использованием автоспуска, в 13-м кадре видно, что Тибо не успел занять позицию перед объективом и сфотографирован в падении, коленом вверх, причем в самом низу кадра. Явно не рассчитал положение фотоаппарата. Два последующих снимка более удачны, видимо, фотограф сделал необходимую поправку и успел занять место в нужном месте перед объективом.

В-третьих, существует еще одно веское свидетельство в пользу того, что Николай Тибо-Бриньоль отправился в поход с собственным фотоаппаратом. Приглядимся внимательнее к кадру № 3 из пленки № 1 (Кривонищенко). Этот фотоснимок интересен тем, что в нем «собраны» воедино все официально известные фотографы группы. Итак, что же мы видим? Дятлов стоит лицом к фотографирующему Кривонищенко с фотоаппаратом в руках. Тибо-Бриньоль держит в руках раскрытый футляр фотоаппарата (что хорошо видно при рассмотрении снимка в высоком разрешении). Рустем Слободин стоит вполоборота и, судя по положению поднятых рук, тоже как будто держит фото-аппарат в руках (но это неточно). Наконец, тут же присутствует и Золотарев, крайний слева, который, как мы знаем точно, никого не фотографировал своим «Зорким» и в чужие руки его не передавал. Простейшим подсчетом мы получаем, что фотографов и фотоаппаратов в группе было минимум 5!

Фотопленка № 1, кадр № 3. Снимок сделан Георгием Кривонищенко во время одного из первых привалов на льду Лозьвы. Снимок этот интересен тем, что позволяет подсчитать число фотографов и фотоаппаратов, имевшихся в распоряжении группы. Внимательный подсчет приводит к выводу, что фотографов со своей фототехникой в составе группы было не менее пяти. Кстати, это не окончательное число, с некоторой долей уверенности можно предположить, что их было шестеро.

Конечно, особо увлеченные паранормальными или лавинными версиями «исследователи» могут возопить, что Ракитин данным подсчетом допускает слишком вольное обращение с фактами. Мол, фотоаппарата Рустема Слободина толком не видно, а значит, Рустем отдал его Николаю Тибо-Бриньолю (только с какой целью — непонятно). Но это опровержение никуда не годится, мы знаем, что Рустем не отдавал во время этой стоянки свой фотоаппарат Тибо, потому что в фотоаппарате первого (на пленке № 4) есть кадры, сделанные на этом привале в это же самое время. Другими словами, допуская такое объяснение, приходится признать, что в одном и том же фотоаппарате Слободина одновременно находились две фотопленки (№ 3 и № 4). Что, конечно же, невозможно.

Поэтому на основании вышеизложенного мы можем с полной уверенностью констатировать, что фотографов в составе группы было не менее пяти. Пятым был Николай Тибо-Бриньоль. Он отснял 17 кадров на пленке № 3, после чего 30 января либо утром 31 января перезарядил фотоаппарат. Этот фотоаппарат не был найден среди вещей дятловцев, что является серьезным доводом в пользу высказанного в этом очерке предположения об обыске вещей группы убийцами. Мы можем уверенно утверждать, что Тибо-Бриньоль не уносил свой фотоаппарат при изгнании группы из палатки и не передавал его на хранение Золотареву — другими словами, фотоаппарат, найденный на трупе Золотарева, не принадлежал Николаю Тибо-Бриньолю (этот тезис будет обоснован чуть ниже).

Впрочем, покончим с арифметикой и вернемся к анализу имеющихся на пленке фотографий.

1. Можно вполне определенно утверждать, что человек, отснявший фотопленку № 3, пока производилась съемка, пребывал в спокойном, добродушном и даже умиротворенном состоянии. Этим он радикально отличался от фотографа, снявшего пленку № 1 (Кривонищенко), внутреннее напряжение которого резко возросло с началом полностью автономного похода по необжитой местности. Число фотографий без людей всего 3 из 17, еще один фотоснимок содержит изображение удаляющейся группы на фоне возвышающихся у горизонта Уральских гор. В любом случае, соотношение числа фотографий людей и неодушевленных объектов не кажется критичным или подозрительным — оно в пределах среднестатистической выборки.

2. Про нарциссизм (самовлюбленность, склонность к самолюбованию) фотографа уже было упомянуто выше. Хочется подчеркнуть, что это качество не является резко негативным, другими словами, оно не влечет за собой трусость, двуличие, отсутствие мужества, неоднозначность сексуальной ориентации и подобные недостатки, потенциально способные создать проблемы общения в коллективе. «Нарциссизм» вовсе не синоним понятия «эгоизм» — это дефект воспитания, обусловленный спецификой формирования личности. С учетом обстоятельств детско-юношеского возраста Тибо-Бриньоля (рожденного в исправительно-трудовом лагере, не знавшего отца и воспитывавшегося в условиях крайнего материального стеснения) подобное предположение не кажется невозможным. Данная черта личности Николая могла создать ему определенные проблемы в общении с женщинами, но, в принципе, не влияла или мало влияла на его отношения в мужском коллективе.