Слишком много забот лежало у нее на плечах, в то время как я была настолько эгоистична, чтобы не замечать никого кроме себя.

– Ты права. Я хочу повеселиться, но позже нам надо будет поговорить об этом.

О Боже. Она душит меня в пьяных объятьях, так что я чуть не падаю с барного стула.

– Я люблю тебя, Блю.

Эллисон окончательно пьяна. А когда она пьяна, то любит всех и каждого. Ну, она хоть не становится агрессивной.

– Хорошо, Элли. Возможно, тебе следует немного притормозить с выпивкой.

– Да ну тебя, Блю. Это ведь только третий стакан.

Она говорит медленно, но все еще отчетливо. Я бы предпочла, чтобы так и оставалось. Я не в настроении нянчится с пьяной Эллисон.

– Это твой третий напиток за полтора часа.

– Это не важно, лучше помоги мне забраться на стул.

Я помогаю ей сесть, когда мои глаза натыкаются на человека, которого я не видела уже несколько лет.

– Блю Макаллистер.

Я помогаю Эллисон принять вертикальное положение.

– Коди Вилсон.

Он улыбается и ямочки, которые я хорошо помню, появляются его лице.

– Вау. Сколько лет прошло.

– Где-то семь или восемь.

Боже, я когда-то была в него влюблена. Мы познакомились, когда мне было семь и я только начала жить с моей новой семьей. Мы жили на одной улице через восемь домов. Мы были лучшими друзьями, пока не достигли подросткового возраста. Он был моим единственным другом – до тех пор, пока не поцеловал меня. Тогда, я ударила его по яйцам, и нашей дружбе пришел конец. После этого меня всегда мучила совесть, за то, что я так с ним поступила.

Не то, чтобы мне не понравилось целоваться с Коди. По факту, мне очень даже понравилось, после того, как я пришла домой и обдумала эту ситуацию. Тогда я поняла, что просто рефлекторно ударила его, тогда Гарри уже несколько месяцев тренировал меня. Но от этого, конечно, ему бы не стало менее больно.

И что заставило его вернуться в Мемфис?

– Последнее, что я слышала о тебе от папы, это то, что ты работаешь в ВВС (прим.пер.: военно-воздушные силы) где-то на другом конце планеты.

– Я и работал, но несколько лет назад заболела мама, я бросил все и вернулся.

Точно. У миссис Вилсон ранее обнаружили болезнь Альцгеймера. Она даже не смогла вспомнить, кто я такая, когда я последний раз ее видела.

– Сейчас я работаю пилотом Дельты (прим.пер.: военный самолет).

Странно. Он стал немного более привлекательным для меня, когда я узнала, что он управляет самолетами.

– Классно.

– Что на счет тебя?

– Я несколько лет работала офицером полиции, а потом специальным агентом. Но потом бросила Бюро, чтобы работать только на себя, - не совсем правда.

– В чем заключается твоя работа на себя?

Смотреть на больше обнаженных задниц, чем мне хотелось бы видеть.

– В основном, я разоблачаю неверных супругов. Мои клиенты после такого, обычно, разводятся.

Он приподнимает бровь.

– Звучит интересно.

Интересно – это не то слово, каким бы я это описала.

– Скорее тревожно. Я чувствую себя, как будто снимаю плохое порно с престарелыми актерами.

Он смеется.

– Прости. Мне жаль, что тебе пришлось это представить.

– Похоже, ты не довольна своей работой. Ты не думала вернуться на службу в ФСБ?

Если бы я могла.

– Я пошла туда, потому что там работал мой отец, и думала, что смогу пойти по его стопам. Но, как выяснилось, это не для меня, - лгу я.

Мне нравилось работать офицером и агентом. Когда я работала там, я была почти счастливой, но я сама разрушила свою карьеру, когда решила преследовать Тана. Я не смогу вернуться в ФСБ, они сразу же вычислят мою связь с Братством.

– Я бы предпочла открыть собственную профессиональную фото-студию.

Мне больше нравится фотографировать детей и невест, чем ловить престарелые задницы за изменами.

– У тебя всегда висела камера на шее, или скрипка в руках. Ты все еще играешь?

– Каждый день.

Это единственная вещь, что дарит мне некое подобие комфорта, и ощущение, что между мной и Сином вовсе нет огромной пропасти. Иногда я представляю, что мы играем вместе.

Я знаю. Это жалко.

– Я играю на басс-гитаре в группе. Это просто хобби, ничего серьезного, но мы выступаем здесь через 40 минут. Я бы хотел, чтобы ты осталась.