– Городок маленький. Здесь все друг друга знают. Билетерши присмотрят, в случае чего. Так что не волнуйтесь. – Подбодрила меня моя дама.

Мы заняли указанные в билетах места, и скоро магия театра поглотила меня. Актеры на редкость для провинциального местечка играли хорошо. Декорации были скромны, но отличались продуманностью, вкусом и многофункциональностью. В сцене встречи принца с призраком мне пришла в голову шальная мысль: «А что если госпожа Алиса, как и королева, лишь играет любящую вдову и тетю? Моя же миссия, как и Гамлета – обличить ложь». Тут же я прогнал эту мысль. Зато сравнение с принцем Датским мне понравилось. В эту секунду Кэтти обернулась ко мне и прошептала:

– Принцу легче, чем Вам вести расследование. Ему помог призрак!

Действительно, но разве мне не помог призрак Марии? Она так же, как и принцу призрак отца, указала на «груз», давящий на ее тетю. Что это за «груз» мне предстоит узнать. Возможно, ее тетя совершенно не виновна в ее смерти и действительно «с завязанными глазами ходит по лабиринту», страдая, что не досмотрела за племянницей. Впрочем, не я сказал, что все в этом мире нужно поддавать сомнению.

Ночь прошла беспокойно. Сон был кошмарным. Приснившаяся Кэтти тянула меня куда-то за кулисы театра, а я не знал, следовать за ней или нет. Напуганная Лизи все повторяла фразу «Не мешайте мне делать мою работу», а злобная, огромная фигура домоправительницы темным силуэтом, как призрак в спектакле нависала над несчастной девушкой, готовая в любой момент раздавить ее, как насекомое. Принц Датский возник из неоткуда и задал вечный вопрос: «Быть или не быть?» Как школьник на экзамене, я не знал ответа. Матильда, появившись с сачком на инвалидной коляске, спрыгнула с кресла и гонялась за бабочкой. Неожиданно накрыв им горничную, она рассмеялась жутким смехом и спросила меня: «Как Вам нравится моя шляпка, отче?» Посмотрев на ее головной убор, украшенный перьями, превращающихся на моих глазах в змей, я заметил, что вуалетка скреплена большой камеей, и по мере того, как я всматривался в изображенный профиль, он все более становился похожим на лицо Марии, пока не превратился в него. Тогда голова девушки вынырнула из золотой оправы, повернулась ко мне и спросила голосом Марго: «Кто убийца, Алексий? Кто?»

«А если Кэтти права и это – женская интуиция? Матильда – не божий одуванчик, каким хочет казаться. Кто знает, что в действительности происходит в седой голове под шляпкой с вуалькой? Какие мысли ее посещают? Впрочем, кое-какая логика в рассуждениях девушки присутствует. Интересно, кто такой этот бывший бухгалтер на самом деле? Кажется, его зовут Ефим Львович. Конечно, почти все преступления в этом несовершенном мире совершаются ради денег. Нужно получить письменное разрешение у госпожи Алисы для беседы с ним. Кого боится Лизи? Эва ее начальница, но в тот день, когда я столкнулся с горничной на лестнице, она дрожала не из-за домоправительницы. Кто ее напугал – привидения или Матильда?» – С этими мыслями я лениво встретил утро, лежа в кровати. За окном моросил теплый летний дождь. В полной тишине и неге, я наслаждался сигарой и доносящимся из сада запахом дождя, свежести, благоуханием лаванды, жасмина и едва различимым ароматом глициний.

В дверь постучали, и Эва предстала передо мной с подносом, как архангел Гавриил:

– Ваш завтрак, сударь – судьбоносным, гортанным, низким голосом проговорила домоправительница, стоя на пороге спальни. Этот голос не терпел никаких возражений и означал, что я, как по команде должен вскочить с кровати, вытянуться перед ней, словно солдат в струнку и трепетать. Но мне не хотелось всего выше перечисленного действа, и я продолжал валяться в постели. Она повторила фразу. И тут меня осенило. Вскочив мгновенно, я продемонстрировал все признаки хорошо воспитанного джентльмена и с массой извинений забрал у слегка ошарашенной женщины поднос.

– Как соблазнительно пахнет омлет с петрушкой и ветчиной, госпожа Эва! О-о! Даже не забыли положить веточку моего любимого базилика! Вы так внимательны! Огромная благодарность Вам за теплое отношение к моей персоне.

– Ну что Вы, я только выполняю свои обязанности. – Смущенно ответила суровая домоправительница, явно не замечая подвоха.

– В доме такой порядок, а слуги так вышколены! И, конечно, в этом исключительно Ваша заслуга, Эва. Быть гостем здесь очень приятно. Атмосфера благожелательна, а домочадцы так внимательны! Я приехал сюда с разбитым сердцем. Увы, госпожа Эва! – Искренне причитал я, придвигая к домоправительнице поближе стул и усаживая ее, почти насильно. – Марго, моя невеста покинула меня! Она нашла замену мне – мужчину знатнее и богаче. Если бы Вы знали, как я страдал! Здесь же я окунулся в атмосферу уюта и покоя. Повторяю: это только Ваша заслуга, дорогая госпожа Эва. Вы так умело держите в своих руках весь дом! Вы так добры! Наверное, Вас очень любила, бедная Мария!

Суровая «домомучительница» была растрогана. Она даже чуть не всплакнула:

– О да! Но я, видит Бог, любила ее сильнее, – как собственную дочь. Ведь я пожертвовала своим личным счастьем, ради счастья этой семьи. Своих детей у меня не было. И что в итоге?

– Неужели Вас недооценивают? Не может этого быть!

– Конечно, сударь, меня ценит госпожа Алиса. И, хотя, хозяин не слишком любил меня, царство ему Небесное, но уважал. Нет. Дело не в этом. Я говорю о конечном результате – дом опустел. Единственная наследница рода, царство ей Небесное, умерла.

– Извините, но я случайно услышал, как на Вас кричала госпожа Алиса. Если я правильно понял, Вы только что сказали, что она ценит Вас? Как же это понимать?

– Извините, сударь, но это Вас не касается. – Домоправительница сразу надела «панцирь», и превратилась в преданного защитника интересов дома. – Впрочем, я и так здесь засиделась. У меня дела, простите. Ваш омлет и кофе, наверное, остыли. – Деловито заметила она, забрала поднос и бесшумно для ее комплекции ушла.

«Я спугнул ее. Нельзя было так не осторожно – подумал с досадой. – Все же кое-что мне удалось узнать. Кстати, я неожиданно для себя использовал в корыстных целях драгоценную память о Марго! – Присвистнул я. – Старик, кажется, дела идут на поправку!».

Перебравшись за столик на своей террасе и, допивая холодный уже кофе, я продолжал анализировать наш разговор. «Вся жизнь этой женщины отдана чужой семье, этому дому. Нет ли здесь затаенной обиды? Даже если и была, она предана хозяевам, как ротвейлер. Марию же любила, словно собственную дочь. Нет. Исключается. Это не Эва, все же следует проверить. Гм-мм… Нет, навряд ли она наделена гениальными актерскими способностями. Возможно, домоправительница кого-то подозревает или что-то видела?»