– Будьте так добры, госпожа Алиса ничего не знает об истинной причине этого дела. Пусть остается в неведении. Мне все равно. Пусть лучше я буду очернен в ее глазах, чем покойный муж госпожи. – Вздохнув, бухгалтер закончил, тихо произнеся:

– Она много пережила за последние годы.

Пообещав все хранить в тайне, поблагодарив старика и, пожелав ему наилучшего, я решил возвратиться через рощу, чтобы прогуляться и обдумать услышанное.

Чудесная погода, пение птиц, шуршание веток под ногами и приятная прохлада от тени деревьев наводили на размышления о бытие, тщетности всего суетного и Вечности. Совершенно не хотелось ни о чем думать, сопоставлять факты, сравнивать и размышлять. Хотелось просто наслаждаться моментом жизни. Неожиданно сильный толчок сзади едва не сбил меня с ног. Не успев ничего понять и даже испугаться, я услышал недалеко знакомый голос:

– Френки! Ко мне! Где тебя черт носит, девочка ты моя хорошая?

Так я снова встретился с полковником и его собакой. Вынырнув из-за кустов, он был крайне удивлен встрече и тому, как она произошла. Извиняясь за свою собаку, полковник заставил меня подпрыгнуть на каждой ноге и только после того, когда убедился что у меня ничего не повреждено, успокоился.

– Френки сразу полюбила Вас, Алекс, как брата и приняла в свою стаю. Поэтому фамильярничает с Вами. Простите нас, мой друг, но с моей темпераментной девочкой трудно сладить. Кстати, она недавно так же напугала прислугу госпожи Алисы. Женщины шли через рощу в особняк. Неожиданно набросившись сзади, моя девочка облаяла их. Я еле ее оттащил. Особенно испугалась Лизи.

– Там была горничная Лизи? – удивился я. Полковник подтвердил. – Она славная и милая девушка. Удивительно, что Френки облаяла ее.

– Она просто взбесилась! Я насилу удерживал поводок. К сожалению, горничная была не одна. Не понимаю, почему собака себя так вела. Обычно она никого не трогает, не лает и всегда симпатизирует молодым девушкам. А откуда, позвольте, полюбопытствовать Вы возвращаетесь?

Рассказав о порученном мне расследовании госпожой Алисой и о встрече с бухгалтером для подтверждения его алиби, я задал полковнику встречный вопрос: что помнит он в связи с этими событиями. Возможно, его свидетельство, какая-нибудь незначительная деталь помогут мне распутать этот клубок. Он задумался. Какое-то время мы шли молча.

– Я был на похоронах Марии, затем Филиппа. Госпожа Алиса очень мужественно держалась. К ее покойному супругу на кладбище подъехали трое его лучших друзей, с которыми он любил охотиться.

– Это они присутствовали в тот трагический день на охоте?

– Именно. Я советовал бы Вам навестить их. Один из них живет в Берлине, другой – в Праге, а третий – в нескольких километрах отсюда. С него бы и советовал начать.

Вернувшись в особняк, я решил официально встретиться для дачи показаний с домоправительницей. Поговорить с Эвой наедине оказалось сложно. Она постоянно куда-то спешила или была чем-то занята. Кипучая энергия этой габаритной женщины, казалось, никогда не угасала. На помощь пришла госпожа Алиса. Она пригласила меня в свой кабинет и позвала Эву. Оставляя нас наедине, властно, но любезно попросила удивленную женщину ответить на мои вопросы. Я поблагодарил ее взглядом, и госпожа Алиса мило улыбнулась, как давнему приятелю. Между нами завязывались дружеские отношения.

Решив брать быка за рога и не ходить кругом да около, сразу задал конкретный вопрос насторожившейся Эве:

– Поскольку с согласия госпожи Алисы я веду расследование смерти ее племянницы, попрошу Вас вспомнить все подробности того злополучного дня, когда у Марии произошел рецидив болезни. Напомню, это произошло тридцатого мая.

Домоправительница серьезно на меня посмотрела:

– Надеюсь, Вы не полицейский? Давно пора было заняться этим происшествием.

– Нет. Не полицейский – усмехнулся я, – но прочел несколько десятков детективов. И так, госпожа Эва, восстановим события: Вы были в кухне и готовили коктейль из соков для Марии. В это время из столовой Вас позвала хозяйка. Она готовилась к приему важных гостей.

– Да, да. Припоминаю. Так и было. Когда я выходила из кухни, зазвонил телефон в кабинете. Я еще подумала, что не дадут отдохнуть хозяину. Он вышел в кабинет…

– Откуда? Из Музыкальной гостиной?

– Да. Точно, было именно так. – Удивленно проговорила домоправительница. – Когда я вошла с коктейлем, там никого не оказалось. Я подумала: «Птичка снова упорхнула! Вот непоседа». Так я называла Марию.

– Почему вы так подумали?

– Дверь в зимний сад была настежь раскрыта. Я поставила стакан на стол и вышла на террасу крытого сада. Выглянула в окно и лишь увидела, как мелькнуло платье девочки. Я подумала, что если она будет долго гулять, то пенка осядет. Зашел господин Филипп, и я ушла.

– Что Вы делали в тот момент, когда он вошел?

– Что делала? – на секунду она задумалась. – Не помню. Прошло столько времени. – Домоправительница нахмурилась. Однако вскоре ее лицо прояснилось:

– Да пенку размешивала! Наш ангелочек всегда заказывала свежевыжатый сок с пенкой!

– Куда вы потом пошли?

Эва посмотрела на меня как на слабоумного:

– Вы же сами сказали: меня позвала из столовой хозяйка.

– Да, конечно. Но я хотел это еще раз услышать от Вас, Эва. Что было потом, когда вернулась Мария?

– Из столовой скоро услышала ее пение в коридоре. Затем, шаги моей птички по коридору и звук открывающейся двери в Музыкальную гостиную. Я еще подумала: осталась ли пенка? Позже Мария поблагодарила меня за фреш. Вечером ей стало резко плохо, позвали доктора. Я места себе не находила! Госпожа Алиса и хозяин не отходили от ее постели, а через два дня нашей птички не стало. Но знаете… – Домоправительница замолчала и с тревогой огляделась по сторонам.

– Что, «знаете»? Продолжайте, пожалуйста, Эва. – Пытаясь подбодрить ее, я улыбнулся той располагающей улыбкой, от которой обычно «таяли» женщины любого возраста.