Шрифт:
Он сжал губы.
– Очень разумно с вашей стороны. И еще одно… У фрёкен есть дети?
– Нет, – шепнула она.
– А среди ваших близких? Дети соседей?
– А что? – спросила.
– Держите таблетки подальше от детей. Запирайте. На вкус они как конфеты и могут сильно навредить.
В Сёдертелье Яннике поехала на электричке. Когда Артур ее бросил, она лишилась дома. Жили они в его двушке с потрясающим видом в Тантолунден. Но Артур выкинул ее из квартиры. Яннике пришлось отправиться к маме, но через пару дней они так достали друг друга, что мама сама нашла ей нелегально сдающуюся однушку в Сёдертелье.
– Сколько тебе лет, Яннике? Тридцать шесть? Когда ты наконец станешь самостоятельной?
Яннике знала, что глубоко внутри мама рада, что они с Артуром расстались. Ведь он был мусульманином, да еще и с темным цветом кожи. А ее мать всегда тяжело воспринимала людей, непохожих на нее. Глядя в окно на заснеженные поля, она вспомнила тот день, когда познакомила маму с Артуром. Ее поразила внезапная агрессия матери. «Ты ее и бурку носить заставишь?» Артур промолчал. Он был тактичным человеком. Обычно он старался не показывать своих эмоций, но мама достала и его. Наконец Артура прорвало, и он с такой силой поставил чашку на стол, что у нее отвалилась ручка. Это была чашка из кофейного сервиза бабушки Бетти с узором в виде плюща. Ей пришлось бежать за ним по улице и умолять остаться.
– Не злись. Она не это хотела сказать! С ней такое бывает.
Но сама Яннике знала, что мать сказала то, что хотела, и что ей придется выбирать между ней и Артуром.
Яннике выбрала Артура. Он хорошо с нею обращался, заботился, утешал, когда ей было грустно. В постели с ним было лучше, чем с кем бы то ни было. Когда она осталась без работы, он ее поддерживал, по крайней мере в первое время. Покупал разные вкусности, дарил подарки. Даже связался с профсоюзом и спросил, как шведское трудовое законодательство позволяет выкинуть порядочного человека с работы без серьезных на то оснований. Начались переговоры, в процессе которых, разумеется, выяснилось, почему ее выгнали. Все эта язва Гунхильд и ее россказни. Артур с Яннике сидели по одну сторону стола, Гунхильд и омбудсмен [4] – по другую. Язва Гунхильд сняла свои уродливые старомодные очки. Руки у нее дрожали. Это еще вопрос – у кого проблемы со спиртным.
4
Омбудсмен – должностное лицо, на которое возлагаются функции контроля за соблюдением прав и интересов граждан в деятельности органов исполнительной власти.
– Ваша подруга каждый день приходила на работу в нетрезвом состоянии. Мы долго это терпели. Слишком долго. Но больше у нас нет сил.
Яннике видела, как у Артура перехватило дыхание.
– Простите, но это не может быть правдой, – сказал он не совсем грамматически правильно. Он хорошо говорил по-шведски для иностранца, но все равно в речь закрадывались ошибки. Но лучше бы он сейчас помолчал.
– Да? А что говорят коллеги? – спросил без особого интереса омбудсмен. Во время разговора он по большей части игрался с открывашкой.
И эта язва Гунхильд, ее начальница, открыла портфель и достала оттуда свернутый и перехваченный резинкой лист.
– Вот, – объявила она и начала медлено стягивать резинку. Под текстом на листе оказалось десять подписей. Все ее коллеги. Даже Марья, которой она так доверяла…
Поезд подкатил к платформе в Сёдертелье. Яннике вышла, на ходу натягивая рюкзак, в котором лежали две упаковки таблеток, полученных по рецепту в аптеке «Шиле». Всего сто таблеток. От этого знания ее бросало в жар. Все будет хорошо. Скоро ее страдания закончатся.
Квартира ее располагалась на первом этаже, так что Яннике все время держала шторы задернутыми, боясь любопытных взглядов. Дети часто стучали ей в окно, бросали какашки и комки грязи. Жаловаться родителям не было смысла. Лучше всего было просто притворяться, что ничего не замечаешь. У подъезда столпились дети. При виде ее они даже не сделали попытки освободить проход. Один из них показал ей язык. Сразу вспомнились слова доктора о том, что таблетки на вкус как конфеты. Протиснувшись между детей, она вошла в подъезд. Голова кружилась. Оказавшись в квартире, Яннике тут же направилась прилечь. Сердце билось в груди как безумное. Пот лил ручьем. Зажмурившись, она застонала. Спустя какое-то время поднялась, вышла в кухню и налила себе стакан рома, который осушила в несколько глотков. Только тогда головокружение прекратилось. Но тут вспыхнули воспоминания о встрече с профсоюзом.
Злоупотребление алкоголем на рабочем месте. Ничто не действовало. Замечания, выговоры, предупреждения, доверительные беседы… Чем дольше длилась встреча, тем тише становился Артур и тем больше увеличивалась пропасть между ними. Ей стало страшно. Вечером, когда они вернулись домой, ему было пора уходить на работу. Он продавал билеты в метро на станции в Старом городе – одной из самых сложных в городе. Неподалеку собирались нацисты. Они не упускали случая поиздеваться над ним. Даже губы у него были бледные, когда он повернулся и сказал:
– Я хочу, чтобы тебя не было, когда я вернусь.
– Что ты сказал?
– Собери вещи и проваливай.
– Но Артур… ты не можешь…
Артур поднял руку, и на мгновение она решила, что он собирается ее ударить.
– Ты лгала мне. Это хуже, чем измена.
– Но это они лгут! – крикнула она. – Мерзкая Гунхильд все это придумала. Ты должен мне верить. Я люблю тебя!
Лицо у него было напряженное.
– А надписи?
«Подписи», – подумала она. Она часто подшучивала над его ошибками. Он тоже смеялся, игриво толкая ее на кровать со словами: «Как ты смеешь надо мной смеяться? Сейчас получишь!» Но теперь, стоя перед ней в униформе, Артур был похож на незнакомца. Раньше ей казалось, что он выглядит сексуально. Но теперь ничего сексуального не осталось, только отчаяние.