Шрифт:
Мгновенно посерьезнев и, кажется, даже протрезвев, я кивнула.
– По-другому, да. Вернее, он тоже хмыкнул весело, но сдержался. А на следующий день подарил мне такое сексуальное белье. Ну, ты понимаешь… Специальное, в общем.
– Ой. – Зажав рот ладошкой, подруга испуганно смотрела на меня во все глаза. – Прости меня, дуру старую. Пожалуйста… – Она умоляюще сложила руки.
– Оль, ну ты чего? – удивилась я. – Не за что тебе просить прощения. Мне Андрея всегда приятно вспоминать. Да и никакая ты не старая. Давай выпьем лучше. – Я подставила свой бокал.
– Давай за Андрюху твоего, – проговорила подружка серьезно, – не чокаясь! Хороший был мужик, царствие ему небесное.
Я кивнула, сглатывая подступивший к горлу ком.
Глава семнадцатая
Все, что нас не убивает, делает сильнее. Или просто лишает чувств. Четырнадцать лет назад
– Лерочка, доченька, ну нельзя же так. – В мамином голосе было столько тоски, что на какое-то мгновение внутри меня даже шевельнулась жалость. Но затем тут же исчезла. Как и все другие эмоции, покинувшие меня месяц назад. – Господи, ну что же так убиваться-то?! Ведь ты такая молодая! Будет у тебя еще и парень, и ребеночек – все будет, доченька. Тебе жить да жить, а ты заживо себя хоронишь!
Натянув покрывало на голову, я отвернулась к стенке, не проронив ни слова. По квартире разлилась трель дверного звонка. Кого это черт принес?
Ответ на незаданный вопрос не заставил себя ждать – громоподобный Ольгин голос заполнил ушные раковины, надавив на барабанные перепонки.
– Где эта царевна Несмеяна? – прокричала она так, что с потолка посыпалась штукатурка. По крайней мере, вполне могла бы.
– Тут, тут она, Оленька! Ты бы поговорила с ней! – Мама расплакалась.
– Да поговорю, теть Кать, не переживайте.
«Угу, попробуй, – размышляла я. – Можно подумать, я буду с тобой беседовать».
Я уткнулась в диванную спинку носом и еще сильнее укуталась в свой импровизированный саван.
– Теть Кать, что с вами? – Тревога в голосе подруги была столь натуральной, что я даже на секунду поверила. Тоже мне – актриса погорелого театра. Неужели и впрямь думает, что я куплюсь на такой банальный трюк?
– Лерка, «Скорую» вызывай! Быстро! – На этот раз я даже высунула нос из-под одеяла.
– А, чтоб тебя! – прокричала Ольга, – алло, «Скорая»? Тут женщине плохо. Да откуда мне знать???? Лер, сколько твоей маме лет? А-а-а, какая, к черту, разница?! Быстро сюда кардиобригаду, иначе я вас всех засужу. Вы хоть знаете, с кем разговариваете?! Да, диктую. Улица Чуйкова, 25…
Я вскочила с дивана и опрометью бросилась в прихожую. Там, на полу, тяжело дыша, лежала моя мамочка. Она смотрела на меня полным страдания взглядом, силясь что-то сказать.
Рухнув перед ней на колени, я схватила ее ладонь двумя руками.
– Мама, мамулечка, милая моя, держись! Ты только не оставляй меня, пожалуйста. Только не ты! Только не сейчас, слышишь?! Умоляю, – я рыдала уже в голос, выплакивая все слезы, накопившиеся за этот месяц, – обещаю, я все сделаю. Я закончу институт, я буду лучшей, я выйду замуж, нарожаю детей, буду счастливой. Только живи! Пожалуйста.
Вымученная улыбка коснулась маминых губ. Она удовлетворенно кивнула и закрыла глаза. Как выяснилось, навсегда.
Квартиру огласил оглушительный крик:
– Мама-а-а-а!
Глава восемнадцатая
Операция «Моисей» вступает в завершающую стадию. Наши дни
– Сергей Павлович, вас сегодня ждать? – Я вложила в голос всю нежность, на которую только была способна. Конечно, ответ мне был известен заранее, но уточнить его следовало обязательно! От этого зависит многое!
Брошенный в мою сторону взгляд шефа выражал одновременно недоумение и брезгливость. Мол, кто это тут посмел обратиться к его величеству? После того странного разговора Серпал больше не предпринимал попыток узнать меня ближе, да и сам не стремился открыться, максимально исключив из общения личный элемент. Теперь мы разговаривали только по делу. Исключительно! Что меня, например, очень даже устраивает.
– Валерия Михайловна, я вам еще вчера сообщил, что после обеда уеду на встречу и уже в офис не вернусь.
– Да, я помню, – мои губы растянулись в улыбке, – просто хотела уточнить.
Петров кивнул молча и покинул приемную, а я незаметно нажала кнопку быстрого вызова на телефоне, подавая сигнал единомышленникам.
Примерно через десять минут в дверь постучали, и в проеме показалась ровно стриженная голова Ильи Аванесяна – одного из подчиненных могущественного Стершина.
– Валерия Михайловна, – парень посторонился, пропуская Володьку, – тут из охранной фирмы явились. Говорят, нужно проверить пожарную сигнализацию еще раз. В тот раз что-то там не доделали.