– Иди к нам, петушок!
– оскалившись в нетрезвой ухмылке, громко произнёс он.
– Мы тебя погреем!
– Раздался пьяный хохот. Кто-то стал презрительно оборачиваться на Дмитрия. Сам он, бледный, так и застыл на месте. А через столик от пьяных подонков стоял начальник моторного цеха с кружкой пива в руке и с удивлением следил за происходящим.

Наутро в чисто убранном кабинете Дмитрий Ильин сидел у своего непосредственного начальника Орлова Юрия Григорьевича. Шеф внимательно смотрел на подчинённого.

– Дима, так продолжаться не может, - наконец заговорил Орлов, - я не знаю и знать не хочу, что там у тебя за конфликты с той шоблой, которая была вчера в пивбаре, и почему тебя обозвали таким унизительным словом. Возможно, у тебя и дома не всё в порядке. По тебе видно - очень странный стал какой-то. В общем так. Пиши заявление на отпуск и сегодня же в порядке исключения оформляйся. Другие пишут заявление за две-три недели, пока всё оформят. Но я постараюсь это сделать как можно быстрей. Отдохнёшь, может, сменишь обстановку и уедешь куда-нибудь, потом с новыми силами вернёшься на работу. Если придёшь с отпуска в таком же состоянии - нам придётся расстаться.

– Некуда мне уезжать, Юрий Григорьевич, от себя не уедешь, - тяжело вздохнув, ответил Колба, - лучше я сейчас напишу заявление об уходе. И если можно - без отработки.

– Дело твоё, - ответил непосредственный руководитель.
– Но я бы не советовал так спешить. Тот мужик, оскорбивший тебя, по всей видимости уголовник и долго на нашем заводе не продержится. Так что за месяц твоего отпуска много может воды утечь. Подумай хорошенько, стоит ли уходить? Работник ты хороший, своё дело знаешь, и зарплата у тебя приличная.

– Нет, Юрий Григорьевич, мне лучше уйти. Я уже для себя всё решил.

– Поступай как знаешь. Но всё же советую ещё раз - хорошенько подумай. Если передумаешь - заявление можно отозвать в течении суток.

– Спасибо, Юрий Григорьевич, я подумаю.

Но заявление об увольнении всё же написал. Начальник его молча подписал и послал Дмитрия в обходную. Ближе к вечеру, за час до окончания смены, Ильин получил расчёт.

С тоской и горечью в душе он медленно уходил с завода с гремящими станками и шумящими конвейерами, прощаясь с коллегами по работе. Он знал, что дома его никто не ждёт, квартира пуста, а гнетущая тишина нагоняла тоску ещё больше. Дмитрий снова решил утопить эту тоску в вине, но в пивбар не пошёл. На углу возле дома находился маленький магазинчик. В нём Колба и решил взять пару бутылок водки. Но едва он вышел с литром "горючки", как столкнулся с молодым парнем, каким-то приблатнённым и неприятным на вид.

– Что толкаешься, петух грёбанный?
– с молниеносной агрессией напал тот на Диму.

Ильин не удержался на ногах и упал на заледенелый асфальт. Парень принялся пинать Колбу ногами.

– Полиция!
– закричала мимо проходившая пожилая женщина.
– Убивают!

На шум стали сбегаться люди со всей округи. Избивавший Ильина молодчик быстро смотался. А Колба, еле поднявшись и прижимая к себе каким-то чудом уцелевшие бутылки с водкой, побрёл к себе домой.

– Эй, стой! Тебе помочь?
– услышал Колба сзади чей-то голос.

– Не надо, - тяжело дыша, ответил Ильин, - сам как-нибудь доберусь...

Дима сидел на кухне перед почти выпитой бутылкой "Столичной" и не знал, а вернее не находил ответа на вопрос: как ему жить дальше? Он не мог в этот момент думать ни об Ольге, ни об Илье, ни о чём-то ещё... Труднее всего было признать самого себя виноватым во всём, что он совершил. Он сидел в полном одиночестве: даже не подумал пойти в больницу к Оле или Илюше, чтобы попросить у них прощения, раскаяться в своих ужасных поступках, принести им что-нибудь вкусненького. Ильин лишь эгоистично продолжал пить водку в одиночку, в квартире, где кроме него самого больше на тот момент никого не было.

И тут вдруг Колба почувствовал в себе приступ внезапной ярости и схватил табурет. Перед ним всплыли сокамерники, которые, громко хохоча, подступались к нему медленно, как хищные звери.

– Эй, петушок! Иди сюда! Дина! Дина! Диночка! Дина! Давай-ка мы тебя поимеем хорошенько!..
– арестанты окружили Дмитрия со всех сторон.

– Убью, гады!
– только и смог выкрикнуть он, бросая в стену тяжёлый кухонный табурет. Колба в бешенстве опрокидывал стол, об пол билась посуда, разлилась на пол недопитая водка. Хохот сокамерников не унимался, их руки тянулись к Колбе - обезумевший схватился за кухонные шкафы и начал с размаху кидать в несуществующих, но как бы находящихся рядом людей всем, что попадалось под руки. Грохот разбитой посуды и мебели не на шутку взбаламутил почти всех жильцов подъезда, где проживали Ильины.

– Гляньте, Димка совсем тронулся!

– И чего это с ним, он почти не выпивал ни разу, разве что на поминках после похорон матери напился. До этого - ни-ни. Я сколько раз предлагал ему!

– Да у него, похоже, как это называется... психоз!

– Он ведь всю мебель и посуду в доме переколотил!

– Андрей! Вызывай ментов и скорую!

– Ага. Уже вызвал.

Через некоторое время менты, прибывшие по вызову соседей, взламывали дверь Ильиных. С огромным трудом им удалось скрутить разбушевавшегося Колбу. Тот вырывался, кричал что-то для всех непонятное, грозил всех замочить. Полиция вызвала психиатрическую бригаду, а те увезли буяна туда, где лечатся душевнобольные.