Однажды Серёга подошёл к детскому дому, чтобы вызвать свою любимую девушку попрощаться - на следующий день должен был состояться суд. Вместо неё к нему вышли четверо подростков, один из которых, среднего роста крепыш, спрятал в кармане нож.

Ребята окружили парня - от их наглых рож исходила опасность.

– Отойдём-ка, поговорим? – улыбнулся, с сигаретой в зубах, крепыш.

– Ну пойдём!
– смело ответил Серёга.

Они шли к безлюдному месту, а Сергей никак не понимал - почему вместо Ольги вышли эти пацаны? Что он им плохого сделал?

А Олю в это время вызвали к директору.

Ничего не объясняя, крепыш и трое остальных полезли в драку. Сергей храбро защищался, отрабатывая отцовские приёмы, но в какую-то долю секунды потерял бдительность. Этим и воспользовался крепышок, исподтишка ударив Кузьмиченко ножом в живот. Парень вскрикнул и начал оседать, а подросток добивал его, применяя свой нож и нанося множество ранений. Бездыханный труп несчастного лежал в луже крови.

– Серёжа!
– Ольга услышала свой собственный крик и проснулась... О, Боже, сон из прошлого. Сегодня к следователю на очную ставку с этим подонком Дмитрием Ильиным по прозвищу Колба...

Оля вышла из утренней электрички в пригороде областного центра, где неподалёку находился следственный изолятор. Сынишку она оставила у подруги, с собой взяла необходимые документы. После тяжёлого сна, в котором она увидела свою первую любовь с Серёжей, не было никакой уверенности в сегодняшнем дне, да ещё эта очная ставка с моральным уродом... "А ведь Сергей тоже мог в то время попасть сюда", - вдруг подумала девушка, и ей вдруг стало жутко. Нет, не мог, его зарезали детдомовские подростки - те, с кем вместе воспитывались и обучались. Их, конечно, посадили, потом одного из них убил отец Сергея, Борис Кузьмиченко. Того самого крепыша, который зверски изрезал любимого Круговой парня. Потом армейского офицера самого судили, лишили звания и наград, дали длительный срок. Кровная месть не в чести и уголовно наказуема.

Теперь предстоит предстать вскоре перед судом и Дмитрию Ильину, изнасиловавшему Олю. Но девушке от этого легче не становилось. Она вдруг обернулась и увидела еле идущую с тяжёлой сумкой полную, седую женщину. Она шла, тяжело дыша, и постоянно вздыхала.

– Помоги, дочка, боюсь, не дойду с этой ношей, - прохрипела старуха.

– Сыну следователь свиданку разрешила после очной ставки с потерпевшей, - доверительно продолжала с Кругловой разговор Дарья Ивановна, - у меня инсульт был - как всё это случилось, еле выкарабкалась.

– Что же натворил ваш сынок?
– резко переспросила Ольга.

– Ой, дочка, не спрашивай! Я боюсь, он до суда не доживёт, ведь там за такое ужас как относятся.

– Жалко вам его, да?
– раздражённая Оля уже не справлялась со своими эмоциями.
– Ну как же - он ваш сынок! А меня кто пожалел, когда я без родителей осталась, и когда в детдоме до совершеннолетия быть пришлось? Когда ваш сынок меня как хотел, так и имел за сараями, а моего маленького Илью едва не покалечил? ЗАЩИТИЛ МЕНЯ КТО?

Старуха остолбенела. Она даже не догадывалась поначалу, что разговаривает с самой потерпевшей. Это был гром среди ясного неба, женщину вот-вот снова хватит удар...

Дарья Ивановна упала на колени перед девушкой.

– Дочка, прости его! Умоляю ради Христа! Пожалей его, дурака окаянного! Пропадёт он в тюрьме.

Слёзы ручьём потекли у пожилой и грузной женщины. Ольга помогла ей встать и взяла в руку тяжёлую сумку.

У проходной СИЗО их встретили проверяющие. А в здании провели досмотр вещей, ещё раз перепроверили документы. Мать осталась ждать сына, а Ольгу препроводили в кабинет следователя для очной ставки. Бетонный пол, серая стена, окно с решёткой... И только новый письменный стол с настольной лампой и компьютером. Рядом принтер, распечатывающий документы. Два стула, приготовленные для следователя и потерпевшей, и табурет, намертво ввинченный в пол для арестанта в углу. Сбоку от стола - кнопка вызова охраны.

Колбу привели в наручниках, и он сразу сел на табурет. За ним вошла следователь.

– Итак, приступим, - начала она.

Ильин сидел весь сжатый и испуганный, а от прежней наглости не осталось и следа. Его трясло, как после месячного запоя. Жалобное выражение лица, изорванная верхняя одежда, видны следы побоев. Нет, менты, как правило, таких следов не оставляют, сразу понятно, что добавили ещё и сокамерники.

– По-мо-ги-те...
– простонал подследственный.

– Что вы с ним сделали?
– спросила Ольга следователя. Светлова нахмурилась, бросив на Дмитрия презрительный взгляд.

– Вообще-то здесь вопросы задаю я, - попыталась уйти майор от ответа, - да и какое это имеет значение? Подрался в камере, у нас такое не редкость. Всё бывает. Да он к тому же подлечился в тюремной больничке.

– Такое ощущение, что здесь камера пыток, а не кабинет допроса!
– резко ответила следователю Ольга.

– А что вас, собственно говоря, напрягает, - также возмущенно произнесла Светлова, - он совершил по отношению к вашей половой неприкосновенности преступление. Вам должно быть по барабану, что с ним произошло и дальше произойдёт. Лишь бы был наказан.