«Но ведь он мне нравится, - пыталась оправдать она своё желание быть вместе с Арсением. – И к Пете он хорошо относится. Ничего, слюбится, стерпится…»

Тут сонный Фельцов повернулся к Лиде и и обнял её.

«По крайней мере, я ему нравлюсь», - решила она и заснула.

Из грязи в князи

А Фельцов просто морально устал. Устал от постоянных мыслей о своём подвешенном состоянии из-за ухода Селезнёва с поста директора фонда. Устал от назойливого общества Пети, который ни на шаг не отходил от него все выходные, а сегодня ещё весь вечер «ездил по ушам», рассказывая писклявым голоском про то, чем занимался весь день в детском саду, а потом своими дурацкими вопросами мешал ему смотреть, как проходит трассу Себастьен Лёб. Как же Фельцову хотелось вручить Пете какую-нибудь игрушку и отправить куда подальше! Ещё его очень раздражало то, что в Пете не было ни одной родной для него, Фельцова, черты…

И ещё он устал от постоянной тревоги за место возле Лиды, на которое, как он недавно понял, он далеко не самый первый претендент. Хорошо, что Селезнёв своим приказом наладить близкие отношения с Лидой развязал Фельцову руки.

Лида, лежащая у него за спиной, обняла его, придавив своей рукой бок Фельцова. Он недовольно поморщился, повернулся к ней и сгрёб её в охапку, чтобы она поняла, как плохо спать, когда твоё тело чем-то придавили. Но Лида только облегчённо вздохнула, ещё ближе прижалась к нему и наконец, заснула…

…Утром Фельцов отвёз Петю в детсад, а Лиду – на работу.

– Я Петьку вечером сам заберу, - сказал он, когда они подъехали к РСУ. – А ты после работы собери вещи и приезжай к нам.

Так начался для Фельцова второй виток семейной жизни с женщиной, которая до недавних пор отдавала предпочтение другому, и абсолютно чужим ребёнком, которого ещё воспитывать и воспитывать…

***

…В пятницу Фельцов вёз Селезнёва в Подольск, где находилась типография, печатающая рекламную продукцию по заказам благотворительного фонда. Последнее время Андрей Сергеевич зачастил сюда: наверняка и здесь намутил в свою бытность директором фонда, а теперь пытался свести концы с концами, чтобы при передаче дел фонда новому директору у того никаких странных вопросов не возникло.

– Хорошая типография, - поделился своими впечатлениями Селезнёв после того, как пару часов провёл там. – Два этажа, а не какой-то подвал, людей 120 человек работает, новое оборудование для офсетной печати, причём по любому материалу… Спокойный и хорошо отлаженный бизнес на старости лет…

Фельцов, не отрывая взгляда от дороги, согласно кивнул головой.

– Ездить сюда, конечно же, далековато, но со временем можно будет купить поблизости что-нибудь поприличнее, по крайней мере, для Лиды с Петькой, - продолжал свои рассуждения Селезнёв. – Я её к себе главбухом возьму, хватит ей уже на чужого дядю работать.

От услышанного в голове у Фельцова с хрустальным мелодичным звоном закружилась бриллиантовая пыль. Неужели?

– Кстати, когда ты думаешь встретиться с Лидой? – внезапно перевёл разговор на другую тему Селезнёв. – Ты это дело особо не затягивай…

– Уже встретился и поговорил, - перебил его Фельцов.

Селезнёв вопросительно посмотрел на него.

– Они с Петькой у меня с начала недели живут, - как о чём-то само собой разумеющемся сказал Фельцов, всё так же внимательно следя за дорогой. – Завтра утром привезу их к Вам в гости.

– Хорошо, - согласился Селезнёв. – Вот там я Лиде и расскажу о своей типографии. Думаю, через пару недель я передам руководство фондом новому директору, а к тому времени все документы на владение типографией будут оформлены и зарегистрированы…

***

…В тот вечер Фельцов напился. Не сильно, но этого хватило, чтобы он, наконец, впервые с момента инфаркта Селезнева, расслабился и почувствовал себя хозяином жизни. После ужина они с Петей смотрели по телевизору какой-то фильм с элементами восточных единоборств.

– Ух, ты, какое каратэ, - по-щенячьи восторгался мальчик каждой дракой в фильме.

Фельцов раздражённо гримасничал, будучи неприятно удивлён наивностью Пети.

– Балет, - грубо перебил он очередной радостный возглас Пети. – Бокс, самбо – вот это – по-настоящему…

После этого замечания Петя надолго притих.

Лида, принеся Арсению с Петей тарелку с пирожками, которые пекла весь вечер, и, увидев кислые физиономии обоих, весь вечер улыбалась, пытаясь разрядить обстановку.