— Рискованно!

— Да, риск есть, но и польза не мала.

— На вашу ответственность, Гешев.

Вечером в квартире Попова задержали его сестру. При личном обыске у нее ничего не обнаружили, но агенты, следуя инструкции, отобрали краткое письменное объяснение и отвезли Марию в Дирекцию. Архивисты Дирекции полиции и служащие сектора учета службы державной сигурности пересматривали десятки папок и досье, отбирая материалы, имеющие отношение к тем, кто был внесен Гешевым в список № 2.

Марию задержали до утра. Гешев не стал с ней беседовать: из архива прислали лишь краткую справку, не давшую зацепок. Спрашивать же Марию, почему она посещает квартиру брата и не замечала ли она чего подозрительного в его поведении, мог только новичок, наивно полагающий, что сам факт ареста развязывает языки... Нет, на такую легкую удачу Гешев не надеялся. Решил подождать, а утром, судя по обстановке, принять решение.

Вторую ночь подряд Никола Гешев не ложился спать.

Пил кофе. Курил. Ждал.

Утром затрещали телефоны. Агенты, следившие за Пеевым, доносили о его маршруте. Кофейня у Орлова моста — банк — трамвай № 4 домой — снова банк — дом на улице Аксакова... Здесь, в коридорах, его потеряли. В здании было много контор, часть владельцев состояла клиентами адвоката; филерам не удалось с лестничной клетки определить, какую именно дверь открыл Леев.

— Арестуем при выходе? — спросил по телефону Сиклунов.

— И не думай. Пусть ходит.

— Я послал своих к фонтанчику.

— Убери. Часа в четыре осторожно обыщите там все. Одень своих садовыми рабочими — халаты, секаторы, словом, как положено.

Из отдела дешифровки сообщили: шифр не поддается, нужен «ключ». В квартире Попова при обыске Йе Нашли ничего, что могло бы помочь криптографам. Костов, с которым Гешев проконсультировался, считал, что радисты, как правило, не сами пшфруют донесения. Код и работа с ним — прерогативы резидента. Показания Попова, принесенные Ангеловым, подтверждали это: «С руководителем группы я лично никогда не встречался, получал информацию в виде колонок цифр, отпечатанных на машинке. Содержание телеграмм мне не известно...»

— Больше не разговаривайте с ним,— сказал Гешев.— Пусть посидит в одиночке, поломает голову, почему не вызываем на допрос. Иногда неопределенность бывает страшнее всего.

— Я думал, что стоит намекнуть о Пееве.

— Черепаха бежит быстрее всех, так ей кажется.

Смысл габровской шутки обидно кольнул Ангелова, но спорить он не стал. В конце концов, начальству виднее.

В 17.00 Сиклунов доложил: Пеев вышел из дома на улице Аксакова и отправился, по всей видимости, к себе, на бульвар Адольфа Гитлера; агенты продолжают наблюдение.

— Ну и прелестно,— сказал Гешев.— Ступай отдохни. Два часа в твоем распоряжении. Я и сам посплю.

Секретарь достал из шкафа подушку, серое солдатское одеяло. Постелил на диване. Гешев зевнул, перекрестил рот.

— Иди, секретарь. Я сосну часок. Разбудишь в полседьмого.

Лег. Натянул одеяло. Уже засыпая, скользнул мутнеющим взглядом по застекленному книжному шкафу. На полках, тесно прижатые друг к другу, стояли тома Маркса, Ленина, Димитрова — изъятая у арестованных нелегальная литература. Никола Гешев читал ее, и многие страницы знал наизусть...

В 18.30 секретарь разбудил его.

9

Обложка «Бай Ганю» совсем истрепалась. Пеев пользовался книгой уже три с половиной года, и каждая складка на странице, надрывы на супере и титуле были словно шрамы ветерана, прошедшего сквозь бои.

Три с половиной года на острие меча.

Тишина квартиры гулко отдавалась в висках. Треснула половица, и посторонний звук ударил по нервам. Пеев расстегнул рубашку, помассировал сердце. Оно билось с болезненной частотой, и Пеев подумал, что, слава богу, Елисавета не видит его сейчас и припадок не напугает ее. Он знал, что нервное истощение доходит до кризисной точки. На прошлой неделе врач, осмотрев его, предложил немедленно бросить практику и ехать на курорт. Сказал: иначе я ни за что не ручаюсь. Леев, вручая врачу гонорар, подумал: «Какой уж тут курорт! Работать надо, работать...» Врач выписал рецепт, и Пеев собрался было зайти в аптеку, но кто-то встретился по дороге, отвлек, и лекарства так и остались не заказанными.

Впрочем, так ли уж это важно — лекарства? Валерьянка ему не нужна; кофеин и всякие там стимуляторы— тоже. Надо сменить обстановку, а это невозможно. Ни один солдат не смеет мечтать о демобилизации раньше, чем прозвучит последний выстрел войны. А это будет не завтра и не послезавтра, и «Бай Ганю» покроется новыми шрамами, и операторы Центра, измученные хроническим недосыпанием, не скоро уйдут на отдых.

Пеев сверился с «Бай Ганю» и вывел новую группу цифр. Колонки были длинными, и, чтобы перепечатать их на «ундервуде», требовалось не менее часа. Пеев прикинул и решил, что до возвращения Елиса-веты, гостившей у приятельницы, успеет управиться, если поднажмет. Печатал он плохо, одним пальцем, и, кроме того, требовалась особая внимательность, чтобы не перепутать цифры, а это замедляло работу.