А тогда, в компании Фрициуса, он очень страдал, и не только от неподвижности. Симанус откровенно голодал. Запас бульонных кубиков, конечно, имелся, однако, они не могли даже в малой части удовлетворить потребности его организма в энергии.

Дождавшись в очередной раз пока Фрициус основательно погрузится в размышления, он приказал слугам принести в соседний зал еду. Естественно, его приказ никто и не подумал обсуждать. И самое обидное, что – именно не подумал.

Когда еду принесли, из соседнего зала потянуло так вкусно, что Симанус чуть не захлебнулся слюной. Фрициус находился в дреме, и он решил потихоньку выбраться в соседний зал, что бы отругать слуг за глупость и заодно хоть немного поесть.

Он только успел подняться, как проклятый информатор ложа пропищал, сообщая о необходимости принять питательные кубики. Симанус тут же улегся на место и, изображая как можно убедительнее равнодушие, вытащил из окна три кубика бульона.

В это время Фрициус открыл глаза, принюжался и удивленно оглянулся.

– Я и не знал, что на этой планете сохранился еще старый запас питательных веществ.

Уже нисколько не притворяясь, Симанус уставился на собеседника, а тот, вытащив из окна своего ложа три кубика, понюхал и положил в рот один.

Через пару минут Фрициус недовольно скривился.

– Странно. Странно. А мне показалось, я узнаю ТОТ божественный аромат.

Тут Фрициус покосился на последний кубик в руке Симануса и радостно оскалился.

– Так вот же он. А я думал, что за столько лет совсем забыл, как они пахли. Видимо, Ваше ложе укомплектовали питательными веществами из какого то старого хранилища, а может, из аварийных запасов космического корабля. Впрочем, это не важно.

Фрициус неожиданно быстро выхватил кубик из руки растерявшегося Симануса и быстро засунул себе в рот. Через мгновение его лицо озарила блаженная улыбка.

– Да, я помню, помню, этот вкус. Как давно это было.

Внезапно лицо Фрициуса исказила судорога, и он забился в конвульсиях.

Медицинский модуль ложа отреагировал моментально. Щупальца вставили в рот шланги, а в тело воткнули иглы препаратоподавателей.

Спустя пять часов Фрициус, хоть и немного бледный, с удивлением знакомился с информаций на блоке управления и разглядывал прозрачный сосуд с извлеченным из его желудка содержимым. Наконец он удосужился посмотреть на Симануса. Какой у него был взгляд!

Наверное, так смотрят на что-то безгранично омерзительное. Он даже не мог сказать, что это могло бы быть!

Симанус встретил этот взгляд абсолютно спокойно. Пока аппаратура ложа лечила гостя, он в соседнем зале спокойно поел и сейчас ждал приговора, а что так и будет, ни мгновения не сомневался.

Наконец Фрициус встал, и молча направился к выходу, прихватив с собой сосуд. Уже в дверях он, не оборачиваясь, пробормотал:

– Мерзость. Отменная мерзость. И это он ест. Немедленно суд. Это кокой то выродок, ничего общего не имеющий с грабером.

Что дальше бормотал уходивший, Симанус не расслышал, но и большего ему знать не требовалось. Отец рассказывал о тюрьме и чем там занимаются заключенные. А то, что он совершил самое страшное преступление, Симанусу рассказывать не требовалось, он и сам увидел по реакции собеседника.

Корабль улетел, а он стал ждать прибытия судей.

В свое время он видел, что отец употреблял странную жидкость, от которой его лицо краснело, а движения и речь становились очень странными. Вот только отец говорил, что он еще молод для такого. Наверное, теперь можно. Пока есть время.

Во время ужина Симанус потребовал от слуг принести ему такую жидкость. Старый слуга молча поклонился, вышел и очень быстро вернулся, неся на подносе небольшую прозрачную емкость с жидкостью цвета весеннего неба. Слугу сопровождал уже виденный им ранее слуга, по приказу отца занимавшийся с ним упражнениями с оружием, только, сильно постаревший.

Слуга, поклонившись, налил в очень маленький стакан, принесенный вместе с сосудом, жидкость, поклонился и пятясь задом вышел.

Второй слуга опустился на колени, опустил глаза в пол и так замер.

Симанус удивился, хотя, ничего спрашивать не стал. Он несколько раз видел, что отец пил жидкость вместе с этим человеком. Кажется, его он называл Форол. Он поднес стакан к губам, и тут человек неожиданно нарушил все установленные правила прошептав:

– Ты бы, барин, сделай выдох и залпом, залпом, заглоти старку. А потом, потом, немного задержи дыхание и осторожно, очень осторожно, вдыхай воздух. Медленно, медленно. Она, барин, горячая, хоть и на вид холодная.

Симанус чуть не поперхнулся от такого неучтивого поведения слуги, опять промолчал и сделал так, как тот говорил, удивляясь как одно и тоже, может оказаться и холодным и горячим одновременно.