Тайбэй реагировал на эти ежегодные маневры очень нервно, почти истерично, особенно после того, как военно-морские силы КНР получили атомный авианосец и существенно нарастили количество десантно-высадочных средств.

Следом за Тайбэем в дрожь бросало Вашингтон, очень ревностно следящего за флотами-конкурентами, и вечно сующего нос не в свое дело.

Адмирал Фалкирк понял, что над ним издеваются, и, отсалютовав бокалом с виски, убрался восвояси.

Рядом с генсеком тут же появился посол Пакистана, в прошлом бригадир Имран Хан. Несмотря на почтенный возраст и невысокое звание, генерал Хан входил в ближний круг генерала Шаджеи, начальника Генерального штаба пакистанской армии и фактического правителя страны. Именно благодаря близости к Шаджеи, а также знанию языка, отставной бригадный генерал оказался послом в стратегически важном для Исламабада государстве.

– Это было впечатляюще, господин председатель, – на отличном китайском заметил пакистанец. – Все сработано как по нотам, можно только позавидовать. Нашим наспех обученным феллахам такое, увы, не под силу.

Пакистанец не врал. После распада Британской колониальной империи Пакистану достался неплохой офицерский и сержантский корпус, обученный и выдрессированный англичанами, дисциплинированный и технически грамотный. Но солдаты… Солдаты в пакистанской армии были откровенным дерьмом. Неграмотные, грязные и нищие крестьяне, ненавидящие сержантов и офицеров лютой классовой ненавистью. Офицеры, выходцы из богатых семей местных феодалов или купцов, в свою очередь, презирали солдат и относились к ним хуже, чем к крепостным. Это противоречие (одно из многих, но, пожалуй, главнейшее) буквально парализовало пакистанские вооруженные силы в ходе конфликтов. Все войны с Индией закончились поражением, причем война 1971 года принесла, помимо потери половины территории страны, еще и всемирное унижение Пакистана.

Страна оказалась на грани распада, и только Афганская война спасла Исламабад. В Пакистан хлынули потоки финансов и технической помощи со стороны США, Великобритании и Саудовской Аравии. Чуть позже к этому трио присоединился и Китай.

С тех пор влияние Поднебесной на политику Исламабада медленно, но верно росло. Исламабад постепенно стал играть роль некоего «уполномоченного агента» Пекина в мусульманских странах. Через Пакистан, используя его связи, китайские корпорации проникали в монархии Персидского залива, Африку и на Ближний Восток. Китай тоже своего союзника не забывал, исправно помогая ему технологиями, а в последние годы деньгами, даже потеснив с первой позиции богатых саудитов.

– Вы были на маневрах в Фучжоу, мистер Хан?

– Конечно, господин председатель. Ваш флот так же хорош, как и армия. Моей стране повезло иметь такого союзника. Особенно радует, что скоро наше сотрудничество станет еще более тесным.

Лю Хайбинь чуть наклонил голову, демонстрируя согласие с послом. «Гвадар», строящаяся военно-морская база Китая, позволит флоту контролировать пути, ведущие в Персидский залив. Сухопутный «стратегический коридор» Пекин – Исламабад – Тегеран – Дамаск, позволяющий Поднебесной проникнуть далеко на запад, нуждался в защите с моря. К тому же Индия – основной конкурент и противник как Пекина, так и Исламабада – оказывалась практически в окружении.

Индия уже проиграла глобальное соревнование Поднебесной за умы и души жителей Азии и Африки и теперь отчаянно искала выход из сложившейся ситуации, лавируя между США, Евросоюзом и Русью. Но было уже поздно.

Колосс западной цивилизации, США, был, по мнению Лю Хайбиня и аналитиков китайской разведки, уже безнадежно болен, и впереди его ждал упадок. Как экономической, так и военной мощи. Евросоюз после его унижения на Украине можно было серьезно не воспринимать. Что взять с европейцев, если они сознательно разрушают собственную цивилизацию?

Русские – да, это другое дело. Они опасны своей непредсказуемостью. Но глобальным планам Кремля мешает малое количество населения и растянутые границы со множеством горячих точек.

С Дели у Руси давние и тесные контакты, но теперь на этом поле все активнее играет США. Это на руку Поднебесной. Скоро звезда Вашингтона закатится, Москва – слишком далеко и еще слаба, и индусам придется привыкать к роли младшего партнера в отношениях с Пекином. В качестве компенсации уязвленному индийскому самолюбию Лю Хайбинь планировал надавить на «вассалов» в Исламабаде и решить наконец затянувшийся индо-пакистанский конфликт из-за Джамму и Кашмира в пользу Дели.

В конце концов, мусульман вообще и Пакистан в частности надо периодически одергивать, чтобы не сели на шею, как уже бывало в истории.

Одно настораживало Председателя. Слишком многое в будущем зависело от успеха операции «Три всадника». В свою очередь, «Три всадника» целиком и полностью зависела от агентурной сети, свитой таинственным Аистом.

Лю Хайбинь больше всего не любил подобных загадочных персонажей. Человек должен быть как на ладони, иначе как можно им управлять? Не заигрался ли в шпионские игры верный Юаньчао? Надо его плотнее контролировать, чтобы не наделал глупостей в последний момент.

Взгляд генсека КПК остановился на двух стоящих особняком фигурах. Русский военный атташе Малахов и Чрезвычайный и полномочный посол Руси господин Племянников.

Виктора Сергеевича Племянникова прислали в столицу Поднебесной всего три года назад, в момент резкого охлаждения русско-китайских отношений. С тех пор отношения стали еще холоднее, приблизившись к температуре замерзания.

Лю Хайбинь и глава МИД Янь Джуфэнь Племянникова не могли терпеть из-за его несвойственной дипломатам наглости. Видимо, Стрельченко и Чарской специально отправили его в Пекин, чтобы раздражать китайское руководство.