– Уже хочу!

– Ну, что, похожа эта дева на молодую княжну?

Слишком уж насмешливо произнесли эти слова. Слишком уж громко и как-то глумливо!

Старейшина резко обернулся и, вздрогнув, закусил губу:

– Ата-ач! Ты?! Но…

– Нет, я нынче не за данью – теперь есть дела поважней…

Тот, кого гость назвал Ата-ачем, жестом отправив танцовщиц прочь, уселся рядом, на место сгинувшего куда-то купца. Высокий, худощавый, со светло-голубыми глазами и обычным, ничем не приметным лицом, которое могло бы в равной степени принадлежать русу, немцу или варягу. Небольшая бородка, усы, пышная, светло-русая шевелюра, золотые серьги в ушах, над левой бровью – белесый едва заметный шрам. И улыбка. Весьма обаятельная улыбка… Только вот цену ей Ходата слишком хорошо знал. Цена была одна – смерть! Ата-ач – верный слуга самого царя Хазарии – второго человека после кагана, а по всем не касающимся божества и духовности делам – первого.

– Ата-ач… – снова протянул гость.

Хазарин улыбнулся еще шире, еще обаятельнее, будто встретился после долгой разлуки с самым дорогим и близким ему человеком:

– Вижу, узнал, не забыл.

– Тебя забудешь, как же!

– Ты вроде бы говоришь с осуждением, уважаемый Ходата-боярин? Иль не я тебя всегда поддерживал среди «белых» хазар?

«Белые» хазары… так в отличие от податных – «черных» – именовала себя знать. Те знатные роды, которые всегда имели право на все. Даже, если понадобится, казнить самого кагана!

В длинном булгарском халате из зеленого шелка, в таких же зеленых сафьяновых сапогах, Ата-ач выглядел нарядно и празднично, словно вознамерился провести приятную ночь в публичных заведениях веселого квартала славного города Итиль.

– Поддерживал, да. – Придя в себя, старейшина нехорошо зыркнул глазами. – Но времена уже нынче не те! Здесь – Святослав-князь, а где хазары? Слышал я, не все в каганате по-доброму. А ведь князь идет на вас!

– Идет, чтоб обломать себе зубы! Белые печенежские роды нынче за нас, за нас мадьяры, булгары, торки – это немалая сила, поверь.

– Что-то я ее здесь не вижу, – буркнул гость. – А вот княжну – вижу. И воинов-варягов.

– Хорошо. – Ата-ач покусал ус. – Спрошу еще раз – тебе понравились танцовщицы, мой дорогой друг?

– Ну… понравились, да. Сувар-купец обещал их продать… незадорого.

– Эти рабыни принадлежат мне, друг мой. – Золотой перстень на среднем пальце хазарина сверкнул изумрудом. – Но я хочу их тебе подарить. Просто так, ибо чего только не сделаешь для старого друга? Мы ведь с тобой друзья, верно?

– Друзья, но… Святослав-князь…

– Святослав далеко, – жестко перебил Ата-ач. – А я и мои люди – близко. И моих врагов… или тех, кто ими вдруг стал, не спасут ни князь, ни молодая княжна, ни варяги.

– Эй, эй. – Приподнявшись, старейшина замахал руками. – Я ведь не враг тебе, нет!

– Я знаю, что не враг… – Холодная усмешка кривила тонкие губы хазарина, в глазах же читались ярость и злоба. – Знаю, что не враг, – верю. Потому и решил подарить тебе дев… А заодно и кое-что попросить. У вас ведь скоро большой праздник светлой богини Лады, так?

Дальний князь Людота – сутулый длиннорукий парень с редкой смешной бородкой, нескладный, но весьма самоуверенный в речах, – нынче обедал с княжной наедине, обговаривая условия привоза дани.

– Ну нет у нас столько деревень, княжна, всеми богами клянусь! – в который раз уже божился Людота. – Пойми, уважаемая, – не-ту! Не могу я за три дюжины сох заплатить… за две только.

– А вот мои видоки говорят мне другое. – Поставив опустевший бокал, Малинда самолично достала из небольшой шкатулки свиток, развернула: – Вот. Белоглядово – три двора, Хвостово – пять, Ящерицыно – девять, а если считать еще и выселки, то одиннадцать, Людотово…

Князь скривился и замахал руками:

– Хватит, хватит! Этак, госпожа моя, ты мне и впрямь насчитаешь куда больше, чем есть.

– Так ты согласен на три дюжины?

– Гм… Согласен, чего уж.

– Ну, тогда выпьем! – Княжна вновь подняла бокал дивной булгарской работы и, прищурившись, расхохоталась. – Неглупый ты человек, князь.

– И ты, госпожа, – не дура, – осклабился гость. – У нас, всех здешних, праздник через три дня – день матери-земли. Почтишь ли, посетишь ли наш храм?

– Позовете – приду, – со всей необходимой серьезностью отозвалась Женька. – И богам вашим, и обычаям почтение оказать сумею. А что за праздник-то?

– Ну… – Людота зачем-то согнал с лица довольную гримасу. – Первые поля убрали, отжали – первый урожай. Скоро свадьбы играть – вот мы и славим Ладу, богиню, что дает людям любовь и счастье! В лесу дремучем – чужие не ведают где – стоит храм, там три ночи подряд молятся да приносят требы самые красивые незамужние девы, потом с юношами встречаются на полях, предаются страсти – чтоб земля всегда родила, чтоб плодородным был год от года.