Шрифт:
– Даже не ходите, все против, – Михаил побелел и снова покрылся холодным потом.
Он категорически отказался заходить внутрь, нервно закурил. На последнем дыхании я решительно рванула дверь.
Девушка уже закрывала сейф. Но тут с Божией помощью, я просто превзошла себя: уложившись в две минуты, рассказала такую душещипательную историю, что работница без звука написала нужную бумажку, в которой говорилось, что потерянных документов такого-то гражданина в Бюро находок нет в наличии. По прейскуранту это стоило триста рублей.
Когда я вышла со справкой, Михаил опустился передо мной на колени и дрожащим голосом произнес:
– Господи! Господи! Господи! Спасибо, вам.
Дальше все было делом техники. Мы вернулись в линейный отдел станционной милиции и по этой справке получили другую, о потере документов гражданином. По этой заверенной милицией бумажке можно было уже купить билет. Поезд отправлялся через три часа. Отстояв небольшую очередь к кассе, я приобрела билет в плацкарт. Вдруг Виктор снова побледнел:
– Верхняя, не залезу. Нет, не смогу…
Он повернулся и сделал несколько шагов прочь. Господи, да что же это такое!
– Девушка, пожалуйста, поменяйте на нижнюю, человек больной! – взмолилась я.
– Этот, что ли? – кассирша видела моего бомжа в окошко. – Бомжара…
– Ну какая вам разница, этот ли, тот! Он не сможет залезть наверх!
– Нет нижних! – отрезала она. – Отойдите, задерживаете очередь.
– Нет, не отойду. Человек потерял здоровье в Чечне, ясно? Дайте нижнюю.
За мной – случайно ли – стоял дядя, наверное, ветеран войны, он ласково сказал кассирше:
– Дочка, ты потрудись, найди, пожалуйста, чай, тоже человек.
На кассиршу эти слова почему-то подействовали.
– Давайте билет, – вдруг спокойно сказала она. – Двести рублей за переоформление.
Отдав билет и деньги, я получила новый, на нижнюю полку.
– Михаил!
Он не оборачивался, потому что плакал.
Мы пошли в зал ожидания. Он сел на самую дальнюю скамейку. Я рядом. Мне очень хотелось увидеть, как он сядет в вагон. Но просидев с полчаса, поняла, что рухну от усталости и до дома вообще не доеду.
– Я пойду… – вздохнула я. – Больше не могу.
– Да, – сказал он как «нет».
– Не боись, ты с документами. Доедешь, позвони.
– Да…
– До свидания, все будет слава Богу! – сказала я, поднялась и, не оборачиваясь, ушла.
Какое-то время я ждала звонка, но его не было месяц, два… история постепенно стала забываться.
Летом, наверно, в июне раздался звонок в мою дверь. Я открыла. На пороге стоял симпатичный мужчина лет сорока – незнакомый, но вроде и знакомый.
– Здравствуйте, не узнаете?
– Не пойму…
– Михаил.
– Михаил? Михаил! Это ты?
– Я, собственной персоной.
– Господи, как я рада… Заходи…
– Я не один…
Выглянув за дверь, я увидела пожилого дядьку, который с удивлением кивнул мне.
– Вот, это она, – с гордостью произнес Михаил. – А ты не верил…
В общем, посидели мы на кухне, попили чайку, повспоминали… Михаил снова работал в Москве, крыл крыши с бригадой, начальником которой был пришедший с ним дядька. Он больше молчал, но в конце разговора, запинаясь, потому что подбирал слова, сказал:
– Из-за вас… Из-за вас, понимаете… человек жив! Вы понимаете, жив…
Понимаю, радуюсь и благодарю Бога, что этот человек жив!
Чудо о Флоре и Лавре
Терпению недугов и невзгод, вообще жизненной стойкости научилась я от отца. Наблюдая с детства за тем, как мужественно переламывает он свои тяжелые болезни, перенимала я от него соответствующую модель поведения: как потом выяснилось, самого что ни на есть христианского отношения к жизни. Дети копируют поведение родителей, особенно, если их любят…
Свои густые кудри и здоровье отец потерял, когда работал начальником цеха на химическом заводе, где еще долгое время после войны выпускали отравляющий газ фосген и ядовитую синильную кислоту. Хотя его родители, моя родная баба Клава и дед Ваня, были верующими, сам он сделался «продуктом своего времени» – атеистом. Серьезный партиец, он верил в партию, как в бога, часто руководствуясь идеями советских песен: «Партия велела – комсомол ответил: «Есть!». Каким бы горячим последователем Христа был бы мой отец, если вместо партии верил бы он в Бога и развил данные ему от Бога таланты – любви к ближнему, верности, ответственности за порученное дело, твердости, неконфликтности, незлобия, всегда радостной веселости, открытости. Отработав максимальный срок на вредном производстве, отец пошел на повышение, должность его была номенклатурная. Он часто ездил в командировки в Москву, доклады приходилось делать самому министру.