– Я все-таки подожду… – не обращая внимания на ее иронию, сказала я.

– Зачем?

– Спросить кое о чем надо.

– О чем? – строго спросила сестра.

– Будет ли он венчаться. Если нет, то я возвращаюсь в Москву.

– С чего ты взяла, что он собирается венчаться? – усмехнулась она.

– Мы говорили об этом. Он хотел и обещал…

– Он много всего обещает, так что не надейся! И вообще не дури детям головы и в душу не лезь, без тебя разберемся. Они не хотят венчаться, – строго выговорила мне младшая сестра.

– Ну, вот спрошу и пойду! А вы ложитесь, я на кухне тихонько посижу!

– Не будет он венчаться, не жди! – отмахнулась она и поставила чайник на газ.

Я прекрасно понимала, что сестре хочется насладиться триумфом своего безбожия, услышать из уст сына «нет». Бедный мой крестник, так горячо веровавший в детстве и мало-помалу растерявший эту веру в атеистической семье… Через месяц была назначена Пашина свадьба, невеста мне очень нравилась. И вроде молодая очень хотела именно венчаться, но вопрос повис в воздухе: не видел Паша, будущий глава семьи, в этом особого смысла. Главным для него было отгрохать свадьбу, чтобы «как у людей», человек на двести в престижном ресторане на набережной. Пропить и проесть за вечер столько, сколько иным семьям хватило бы на год жизни – это был «новорусский» шик… Парень он был добрый, как говорил, «для друзей старается», но деньги, замечала, начинали властвовать над ним. От купеческого размаха отговорить Пашу не удалось. Мне было горько за крестника: в этой затее таилась страшная, разъедающая душу тщеславная сила…

Полчаса до прихода племянника были для меня настолько переживательными, что вспомнились муки самых тяжелых экзаменов. Мне было важно узнать, в какую же все-таки сторону склоняется сердце Паши, не совсем ли заглохли в его душе ростки веры… Этот вопрос в отношении всех моих крестников всегда был и будет самым главным. Мученики Флор и Лавр, молите Бога о Павле моем!

Наконец щелкнул замок, дверь открылась, и на пороге кухни появился Паша. Первый взгляд, какой-то виноватый и потерянный, он бросил на меня.

– Здравствуй, крестничек! – кивнула я. – Жду тебя с нетерпением. И вот при всех спрашиваю: будешь ли ты венчаться или хочешь, как нехристь, жить гражданским браком?

– Венчаемся! – выдохнул Паша.

У меня аж сердце заныло: Господи, слава Тебе!

– Меня там не будет! – со злобой высказалась сестра.

– Чище воздух! – мило улыбнулась я в ответ и направилась к входной двери. – Ну, я пошла.

– Теть, подожди, я провожу, – сказал Паша и пошел за мной.

– Куда ты! Дай тетке деньги на такси, сам не ходи. – распорядилась сестра.

– Я скоро, – ответил Паша.

Мы вышли в теплую сентябрьскую ночь. Я чувствовала, как хочется Паше выговориться, он был растерян, обычная его самонадеянность притушилась.

– Ну что, друг, душа-то, оказывается, есть? – я первая начала разговор.

– Есть…

– В пятки ушла, да?

– До сих пор там сидит.

– Что хоть произошло? – осторожно спросила я, потому что он никому ничего про аварию не рассказывал.

– Не знаю…

Какое-то время мы шли молча.

– Ну ладно, не хочешь, не рассказывай, – согласилась я.

– Мы должны были убиться насмерть… – сглотнул Паша. – Все, кто видел мою бедную машину – так сказали, единогласно, понимаешь? Столкнулись три машины. А мы все живы. Дед, правда, с инсультом… У меня царапина. Почему?

– И почему же? – переадресовала я вопрос к Паше.

– Ты за нас молилась, – сказал он как-то исподлобья, но уверенно.

– Было дело, – согласилась я. – А почему у отца инсульт, а у тебя только царапина?

– На мне был крест, – твердо ответил Паша. – А дед не носит.

– Садись, пять, – чмокнула я его в щеку. – Вот ведь чудо… о Флоре и Лавре. Конь только железный.

– Не понял… – удивился Паша.

– Молодой еще, жизни не знаешь, – не стала я вдаваться в подробности и как бы между прочим поинтересовалась. – Страшно было?

Мы остановились на обочине дороги.

– Сначала ничего не понял… – после паузы ответил Паша. – Но последние дни все время прокручивается… Какой-то ужас. Что делать?

– К психотерапевту! – развела я руками.

– Серьезно тебя спрашиваю, – обиделся Паша.

– Если серьезно, тогда срочно на исповедь и на причастие!

– Думаешь, поможет?

– У-ве-ре-на.

В этот момент остановилась машина, водитель открыл дверцу, приглашая садиться. Я намеренно прекратила разговор: пусть Паша сам решает. Чтобы у сестры не было повода сказать: не лезь ребенку в душу. Сама-то она в этом случае ничем не смогла помочь великовозрастному своему дитяти. Ни она, ни психотерапевт, ни друзья и товарищи, ни невеста. Только Бог.

Я снова уехала на дачу. Столько в одно время случилось и намечалось в короткое время событий, и так крепко завязалось все в тугой узел, что делать какие-то прогнозы не представлялось возможным. Если бы Пашу не тряхануло в аварии и он не почувствовал бы дыхания смерти, может быть, и не согласился он начинать свою семейную жизнь с ее освящения в венчании. Да и теперь его желание можно ли назвать решительным? А отец-таки пострадал через год после веского слова архиерея. Но проснется ли в нем вера после чудесного избавления или он снова скажет: «Повезло!» В общем, отпустила я все накаленные семейные проблемы на волю Божию, переживать за них не было больше сил… Договорилась только я с отцом Онисимом, чтобы повенчал мою пару до официальной регистрации брака.