— И они утверждают, что она может и так, и эдак?

— Да.

— О’кей. Что еще?

Мэтью сказал, что Мелани встречалась также с мужчиной по имени Питер Донофрио, который был отпущен досрочно из тюрьмы, куда попал за наркотики.

— Ты смотри… До чего ж любвеобильная была девица! — заметил Блум. — И эти сведения тоже пришли от Кареллы?

— Не совсем так. Косвенным образом.

— Да… Трудолюбивый парень, ничего не скажешь, — протянул Блум.

— Он очень нам помог, — сказал Мэтью.

— Ладно, Бог с ним, — сказал Блум. — И где же проживает этот тип Донофрио? Тоже на севере, что ли?

— Нет. Здесь, у нас. В Калузе.

— Ты лично с ним говорил?

— Нет.

— Или все тот же Карелла?

— Гутри и Уоррен.

— И Донофрио дал вам этот адрес?

— Нет. Человек по имени Риген. Администратор театра «Волна и песок».

— Сказал, что жертва живет здесь?

— Сообщил последний известный ему адрес, — ответил Мэтью.

— Джимми! — заорал Блум, и обернулся к темноволосому, небольшого росточка мужчине, который говорил с фотографами из полиции.

— Чего? — откликнулся он и зашагал к ним.

— Ты владельцу дома дозвонился?

— Да, уже едет.

— Хорошо. Знакомьтесь, Джимми Фалько, — представил своего помощника Блум. — А это Мэтью Хоуп… Тутс Кили…

Фалько оглядел Тутс с головы до ног.

— Мы раньше встречались? — спросил он.

— Что-то не припоминаю, — ответила та.

— Извините. Просто лицо показалось знакомым, — сказал Фалько. — Здравствуйте, очень приятно.

— Так она что, играла в этом театре? — спросил Блум Мэтью.

— Работала официанткой.

— Ну а где-нибудь вообще она играла? На севере, здесь, в другом месте?

— Не знаю.

— Стало быть, твой Карелла тебе не сказал, да?

— На севере она брала уроки актерского мастерства, — ответил Мэтью. У него появилось ощущение, что Блум далеко не в восторге от того, что некий коп с севера сует нос в его дела. — Сомневаюсь, чтоб она где-либо работала актрисой. Вернувшись во Флориду, она…

— Когда это было?

— Первого декабря. Так вот, она какое-то время побыла с матерью в Сент-Пите, потом приехала сюда. Семнадцатого января.

— Откуда эти сведения?

— От матери и Донофрио.

— Извини, Мори, — сказал Фалько и зашагал прочь, по направлению к невысокому лысому мужчине в бермудах и пестрой гавайской рубашке с короткими рукавами. Очки, длинный нос, усы. И Мэтью вдруг показалось, что, если этот тип снимет очки, вместе с ними отпадут и длинный нос, и усы. У него также возникло ощущение, что некогда d'eja vu. [29]

— Мистер Ипворт, — сказал Фалько. — Это детектив Блум, он проводит расследование. Знакомься, Мори, это Морис Ипворт.

— Добрый вечер, мистер Ипворт, — сказал Блум.

Два Мориса обменялись рукопожатием. Морис Ипворт чувствовал себя явно не в своей тарелке. На Морисе Блуме была рубашка с галстуком и пиджак. Примерно так же был одет и Мэтью. И, похоже, Ипворт прикидывал в уме, что и ему, пожалуй, стоило бы одеться поприличнее, особенно с учетом того, что событие произошло серьезное, как-никак убийство. Но, с другой стороны… тут же, черт побери, Флорида! И все же он явно нервничал. Что ж, можно понять. Ведь в одном из его домов обнаружили труп. Мэтью, слегка приподняв брови, осведомился, могут ли они с Тутс присутствовать при беседе. Блум еле заметно кивнул, однако Ипворту их не представил. Пусть этот коротышка в очках, с длинным носом и усами думает, что и они как-то связаны с полицией.

— Ужасно, просто ужасно… — пробормотал Ипворт, стараясь, видимо, разбить холодок, сразу возникший между ним и этой троицей. Акцент типично британский. Что ж, иногда и британцы тоже переезжают в Калузу.

— Ужасно, — согласился Блум.

Мэтью прикинул в уме. Должно быть, за всю свою жизнь полицейскому Блуму довелось перевидать десять тысяч шестьсот тридцать восемь жертв со смертельным огнестрельным ранением.

— И долго она у вас прожила? — спросил Блум.

Ипворт даже вздрогнул — словно не ожидал, что ему вот так, сразу, будут задавать вопросы.

— Она поселилась здесь в начале января, — ответил он.

— Первого января?

— Нет, второго. В четверг.

— Нашла этот домик через агента или как-то еще?

— Нет. Зашла прямо с улицы. Сказала, что увидела объявление.

— Значит, просто зашла и сняла, так?

— Да.

— На какой срок?

— На два месяца. Обычно я сдаю на месяц и потом продляю срок, но она очень просила сдать до конца февраля. И я согласился.

— Как платила? Чеком? Наличными?

— Наличными.