Застигнутый врасплох, старый сержант в изумлении посмотрел на Эндрю.

— Черт меня побери, я — офицер? — не поверил своим ушам Ганс, и его потрясенный вид развеселил присутствующих.

Эндрю улыбнулся и кивнул своему старому учителю.

— Полковник, не могли бы вы оставить меня главным сержантом и забыть все эти глупости с повышениями?

— Ты будешь по-прежнему главным сержантом в Тридцать пятом полку, — сказал Эндрю, — но для этой работы никто ниже генерала просто не подойдет.

— Сделайте себя генералом, — предложил Ганс.

— Я останусь в своем звании, — ответил Эндрю. — Сам себя я повышать не собираюсь. Но по крайней мере я могу сделать это для других. Тем не менее вы, как и прежде, будете подчиняться мне, если так вам легче.

Не найдя в словах Эндрю ничего забавного, Ганс сел на свое место.

— Выше голову, сержант, — весело произнес Майна. — Черт меня побери, вы будете выглядеть куда лучше, чем некоторые сонные тетери вроде генералов Попа или Берн-сайда.

— Или Гранта, — пробормотал Флетчер, и раздался одобрительный гул. Полк все еще помнил горечь напрасных потерь десятков тысяч товарищей, погубленных их бывшими командирами во время неудавшихся атак под Питерсбергом и Уайлдернессом.

Ганс что-то мрачно проворчал себе под нос, но больше не сопротивлялся.

— Ты также будешь отвечать за ополчение, — продолжал Эндрю, — но во время военных действий оно будет подчиняться Калину. Мы привлечем к обучению военному искусству всех боеспособных мужчин, даже если они не войдут в регулярную армию. Любой военный, который перейдет на нашу сторону, будет назначен инструктором ополченцев. Завтра городские глашатаи объявят набор добровольцев в новые полки, пехотный и артиллерийский. Те из наших людей, кто не получит никакого задания от Майны, Фергюсона или Флетчера, будут заниматься инструктажем новобранцев. Когда сражение наконец начнется, многие из них будут прикреплены непосредственно к Суздальской армии. Однако ядро нашего полка будет сохранено как самостоятельное подразделение под моим командованием, а назначенные нами командиры в суздальских дивизиях, бригадах, батареях и полках будут нашими представителями.

Присутствующие взволнованно переглянулись, и зависть, возникшая у некоторых по отношению к Гансу, испарилась перед новой перспективой.

— Не забывайте слова Наполеона, — сказал Эндрю, улыбаясь их волнению, — каждый солдат держит маршальский жезл в своем рюкзаке. Сейчас, подготавливая полевую армию, мы параллельно будем работать над обороной. У нас есть год, чтобы усилить наши позиции, и я постараюсь сделать их такими, чтобы укрепления мятежников под Питерсбергом выглядели по сравнению с ними как детские замки из песка. Тугары заплатят чертовски большую цену своей кровью до того, как все закончится. Все поняли, что нам предстоит сделать? — завершил свою речь Эндрю.

Собравшиеся смотрели друг на друга, все еще несколько оглушенные поставленными перед ними огромными задачами, но он видел, как на их напряженных лицах появляется надежда. В конце концов, они были солдатами, и перспектива войти в высшее командование также должна была их подстегнуть.

— А теперь, джентльмены, я слышу, черт побери, что празднество в самом разгаре. — До них впервые с начала собрания донеслись с площади отдаленные звуки веселья. — Завтра веселье закончится и начнется работа. А теперь можете отдыхать как хотите, но на закате сформируйте охрану из ваших людей.

Их изможденные лица засветились улыбками, а О’Дональд, встав, объявил, что он знает таверну, в которой можно неплохо встряхнуться.

Вся группа направилась к двери, кроме Калинки, Вайса, Ганса и Касмара.

Эндрю озабоченно потрепал Вайса по плечу:

— Док, вам нужен отдых. У нашего друга Касмара должно найтись место, где вы могли бы немного поспать.

— Я не могу, — устало произнес Эмил. — Когда вы заканчиваете сражение, мы его начинаем. — Напрягшись, он встал на ноги. — Там тысячи раненых, — добавил он печально. — Я должен что-нибудь сделать.

Эндрю знал, что его невозможно остановить, и доктор, ссутулившись, вышел из комнаты.

— Мы разобьем их, — с надеждой сказал Калинка. — Слушая то, что вы говорили, я понял: это — будет.

Эндрю посмотрел на Калинку и улыбнулся:

— Многое зависит от тугар. Если бы у нас было два года, я чувствовал бы себя увереннее. Каждый день бесценен. Но, может быть, у нас есть шанс.

Посмотрев вслед человеку, который был теперь их боярином, Калинка и Касмар обменялись взглядами и увидели в глазах друг друга невысказанный страх.

Поднеся ствол ружья к самому носу, Музта с любопытством принюхался и тут же поморщился от неприятного запаха.

— И сколько у янки таких штук? — спросил он мрачно оповещателя.

— Я насчитал несколько сотен на стенах их крепости, и священник сказал, что это число примерно правильное, мой карт.

Со все еще теплой винтовкой в руках Музта начал ходить взад-вперед по полю, скрипя тяжелыми сапогами по толстой корке наста.

— А их большие смертоносные грохоталки?