Музта повернулся к нему, силясь что-то сказать, но его слова заглушил нарастающий рокот битвы.

Северная половина войска двинулась в атаку и в считанные минуты с грохотом снесла обгорелые стены. Вопли сотен тысяч людей понеслись из города, когда тугары с победным криком ворвались в него.

— Замкнуть кольцо с юга! — скомандовал Музта. — Я хочу, чтобы все остальные вошли через этот пролом. Я не хочу больше тратить жизни наших воинов на штурм еще уцелевших стен. А теперь войдем в город и покончим с этим кровопролитием, — сказал Музта. Его голос дрогнул, и Кубата знал, что это от глубокой печали.

Готорн в ужасе глядел на разверзшуюся перед ним бездну ада. Все небо на севере было освещено заревом пожарища, а они все наступали и наступали, и в конце концов тугары, огонь и бесконечный поток беженцев слились в один сплошной кошмар, сводящий его с ума.

Он расстался со всякой надеждой удержать свою команду среди разбушевавшейся устрашающей стихии. Исчезало всякое подобие какого-либо порядка. Обезумевшая масса людей, ринувшаяся к югу, заполнила улицы так, что двигаться по ним стало невозможно. Тугары, неудержимые в своей ярости, оттесняли их все дальше, убивая всех встречавшихся им на пути.

Добравшись до площади, он ошеломленно огляделся. Поперек всей огромной площади выстроились остатки подразделений, в центре — люди из Тридцать пятого и О’Дональд с четырьмя «наполеонами».

Волнующаяся масса людей уносила его дальше. Наверное, он успеет еще добраться до Тани с малышкой. По крайней мере Эндрю позволил им перейти под конец в собор. Проталкиваясь сквозь толпу, он достиг наконец рядов Тридцать пятого, где свалился от истощения рядом с Дмитрием, единственным оставшимся воином его подразделения, сжимавшим в руках обгорелое полковое знамя.

— А где твой полк, парень? — спросил подошедший Ганс, помогая ему подняться на ноги.

— Никого не осталось. Я потерял их возле пристани.

— Ты сделал все, что мог, сынок, — бесстрастно сказал Ганс. — Найди себе винтовку и становись в строй.

— Сюда? — спросил Готорн оцепенело.

Ганс кивнул в ответ и стал протискиваться сквозь плотную толпу, требуя, чтобы люди очистили площадь.

Оставив Дмитрия с кучкой Суздальцев из дюжины разных подразделений, Готорн прошел в собор, беспомощно оглядываясь по сторонам. Шла служба, Касмар стоял у алтаря, но его слова невозможно было расслышать сквозь пронзительные выкрики.

Проталкиваясь вперед, он все время звал Таню. Молодой служка подошел к нему. Схватив Винсента за рукав, он провел юношу через битком набитый коридор, открыл дверь и впустил его внутрь.

В узкой комнате он встретил взгляд Калинки, увидел Таню, малышку и Людмилу рядом с ней.

В глазах Калинки застыл вопрос. Готорн печально покачал головой и присел возле койки старого крестьянина.

— Мы устроили им битву, которую они никогда не забудут, — произнес Калинка слабым голосом, подавшись вперед и тронув Готорна за руку. Таня, стоя на коленях рядом с ним, молчала, пытаясь скрыть страх.

— Я только этого проклятого огня и боюсь, — продолжал Калинка. — Я всегда боялся огня. Наверное, с тех пор, как мальчишкой увидел их ямы для поджаривания.

— Весь нижний город в огне, — тихо сказал Готорн. — Я всегда говорил Ивору, что он должен найти способ предотвращать пожары. Ведь каждые лет двадцать большая часть города выгорала. Этот жирный тупица не видел смысла устраивать резервуары для воды. Ну и ладно, теперь все сгорит раз и навсегда.

— Ветер с запада его раздувает, — сказал Готорн, как будто разговор мог заставить страх отступить. — Так что хотя бы оттуда пламя не придет, его несет прямо на лагерь тугар. Я слышал, что несколько их палаток загорелось.

— Пусть они берут воду из хранилища за дамбой — пробормотал Калинка. — К черту, хоть что-то, построенное мною, останется.

Внезапно Готорн поднялся и обвел комнату взглядом. Крепко обняв Таню, он горячо поцеловал ее.

Они не произнесли ни слова, но оба понимали, что это прощание.

— Храни вас всех Бог, — прошептал он и толкнул дверь.

Выйдя, он прошел по коридору, нашел узкую дверь, открыл ее и, перепрыгивая через две ступеньки, побежал наверх, пока, задыхаясь, не достиг крыши.

— Полковник Кин здесь? — крикнул он озираясь.

Несколько человек из штаба, находившиеся здесь, отрицательно покачали головой и указали вниз, на площадь.

Готорн перешел на восточную сторону башни и огляделся. Языки пламени из города перемещались на восток, освещая небо. По всей нижней половине города, вниз, к пересохшим берегам Вины, двигались вперед десятки тысяч тугар, просачиваясь сквозь зияющие дыры в линии обороны.

Отвернувшись, Готорн поднял голову. Воздушный шар Петраччи все еще качался наверху со своим одиноким пассажиром, испуганные крики которого терялись среди окружающего шума.