Готорн сбежал по лестнице вниз. Проталкиваясь изо всех сил сквозь толпу, он встретил одного из адъютантов Эндрю. Винсент спросил его о полковнике, но тот лишь махнул рукой в неопределенном направлении.

— Найдите его! — крикнул Готорн. — Пусть он идет ко мне, под воздушный шар!

Люди взглянули на него как на сумасшедшего, однако тем не менее несколько человек отправились на поиски.

Прокладывая себе дорогу в толпе, Готорн двигался к центру площади. Путь, который раньше занял бы пару минут, теперь, казалось, требует многих часов. Наконец он достиг платформы, которую окружали люди из Тридцать пятого и прикрывали с флангов «наполеоны».

— Помогите мне спустить Хэнка, — закричал Готорн, показывая вверх.

— Господи Иисусе, мы совсем забыли про этого дурака, — воскликнул кто-то. Схватив лебедку, несколько человек потянули за трос. Крутясь и прыгая на ветру, шар двинулся к земле, едва не задев самый высокий крест собора. Он садился, почти не замечаемый никем из множества людей, в голове у которых не осталось места ни для чего, кроме надвигающейся с севера гибели.

Наконец шар спустился. Хэнк перевалился через край, спрыгнул и обессилено рухнул на платформу.

— Я пробыл там, наверху, шестнадцать часов! — задыхаясь, кричал он. — Подонки, вы обо мне забыли! Я все ждал, что какой-нибудь раскаленный кусок железа врежется в шар и меня унесет!

— Ты когда-нибудь видел такую штуку в свободном полете? — требовательно спросил Готорн.

— Ты с ума сошел? — слабо сказал Хэнк. — Какие свободные полеты? Это может стоить жизни.

— Тогда, черт побери, дай мне пройти, — крикнул Готорн.

Оглядевшись вокруг, он не увидел ни Эндрю, ни Ганса. Ну и черт с ним — он все равно это сделает, по приказу или без него.

Он спрыгнул с платформы и, заметив О’Дональда, стал пробираться к нему.

— О’Дональд, у тебя есть бочонки с порохом для твоих пушек?

— Пара сот фунтов привязано к одному орудию.

— Мне срочно нужна сотня фунтов!

— Какого черта? Я собираюсь набить им орудия, чтобы их разнесло, когда у нас кончатся снаряды.

— Отдай мне порох! — отчаянно прокричал Готорн. — Я тебе все объясню, пока будем грузиться.

— Капитан, мы не можем их бросить, — виновато сказал Буллфинч, молодой офицер.

— Все кончено, пойми, — закричал Тобиас. — Все кончено, черт возьми, что толку оставаться? Я год назад говорил Кину, какой он дурак, что остался здесь. С таким кораблем мы могли основать собственную империю, не боясь этих тугар. Так нет, проклятый дурень захотел освобождать этих Суздальцев, как будто он второй Линкольн, дарующий свободу неграм. Ну и черт с ним. А теперь отваливаем. Будем пробиваться, пока можем.

Буллфинч окинул взглядом людей на палубе. Тобиас прошлой ночью предусмотрительно разрешил своему артиллерийскому расчету, состоящему из Суздальцев, принять на борт семьи, и было ясно, что все они, увидев путь к спасению, последуют за капитаном.

— На этом корабле мы вернемся к этим уродам на юге и сделаемся королями. Двигай.

— Ты можешь идти хоть к дьяволу, — огрызнулся Буллфинч, направляясь к трапу. — Я остаюсь. Лучше погибнуть сейчас, чем всю жизнь стыдиться того, что ты предлагаешь.

Буллфинч стал спускаться по трапу. Юный солдат из Тридцать пятого протолкался к судну сквозь толпу на пристани.

— Я иду с вами! — крикнул боец.

— Кто это, к дьяволу? — взревел Тобиас, стоявший с ружьем возле трапа, чтобы сдержать напирающую толпу.

— Рядовой Хинсен, сэр!

Тобиас усмехнулся:

— Поднимайся на борт, рядовой. Мне нужны такие, как ты!

Послав Буллфинчу сардоническую улыбку, Хинсен прыгнул на борт.

Отдали швартовы, и одинокий морской офицер молча смотрел, как «Оганкит», пуская клубы пара, разворачивается и выходит на глубину. Вода пенилась у него за кормой. Корабль повернул на юг и исчез из виду, прокладывая себе путь среди десятков других суденышек, набитых беглецами, которые направлялись в безбрежное море.

— Ты безумец, благослови тебя Бог! — кричал О’Дональд, вручая Готорну кирку и лопату.

— Только скажи Кину, если сможешь его найти.

— Я попробую, но на это не слишком много надежды. Это наше с тобой решение, и я говорю, что мы это сделаем!

— У тебя есть спички?

— Что за дурацкий вопрос в такое время! — взревел О’Дональд, указывая на бушующий пожар. Похлопав себя по карманам, он вытащил коробок.

— Минуточку. — Он полез в другой карман, вынул сигару, и, откусив кончик, стал раскуривать ее.