Народ умолк. Кто-то непонимающе смотрел то на меня, то на Клэя, кто-то явно улыбался якобы ошибке Георга, но возразить не решался. Я уж собралась объясниться, как вперед выступил Клэй.

– Вообще-то это праздник по случаю моего дня рождения. – Он обворожительно улыбнулся. – Мы решили их разделить. Вил пока в Лесном новичок и еще не обзавелась своим кругом друзей. Ей наверняка было бы обидно, если бы меня поздравляло гораздо больше людей, чем ее. Но, конечно же, вы можете поздравить… племянницу?

– Воспитанницу, – с улыбкой поправил его Георг.

И направился ко мне. Ну уж нет! Обнимать я себя не позволю. Поэтому я отстранилась и как можно вежливее улыбнулась в ответ на поздравления. Георга взбесило это проявление неуважения, но он ничего не сказал. Только сунул мне в руки лихо перевязанную красной лентой коробочку и отступил.

– Вас, господин Сероглазый, я тоже рад поздравить, – по голосу этого никак не чувствовалось. – Повезло… иметь с женой один день рождения на двоих. Что ж, на этом я должен попрощаться. Дела.

– Может, тортика? – Судя по ухмылочке Клэя, тортик уже был снабжен чем-то очень неприятным для здоровья.

Георг перспективу тоже оценил и вежливо отказался:

– Простите, но нет. Разве что… может, вы пригласите невесту на танец? Мы бы хоть полюбовались на такую красивую пару.

Он знал. Сволочь, он все прекрасно знал о наших отношениях и ждал только момента, дабы предъявить всем доказательства. Нельзя было давать повод, и это я понимала. Но, с другой стороны, во мне бушевало нежелание подходить к Клэю. И эти две эмоции устроили настоящую войну. От неизбежности принятия решения меня избавил Клэй. Он просто и почти силком вытащил меня на середину зала.

– Ви-и-ил, – протянул он, но тихо, так, чтобы слышала только я. – Подыгрывай. Это тебе надо, а не мне.

Сразу проснулись и паника, и страх перед Георгом, и желание отползти как можно дальше от Сероглазого. Все скопом, в общем. Я прошептала, явственно слыша в голосе панические нотки:

– Я не умею танцевать!

– Ты же выросла в замке!

– Там жилыми были четыре комнаты! Ты думаешь, там устраивались танцы?!

– Ладно. – Парень закатил глаза. – Просто обними меня за шею, и все. А, ну и ближе подойди.

Стоять рядом, так близко, что можно чувствовать биение чужого сердца – это необычно. Чуть сладковатый запах непривычен, но приятен. Обнаженная шея, которой касаются руки, горячая.

– Чего стоим? – обратился Клэй к остальным. – Подключаемся! Не спим!

Я благодарно выдохнула. Народ подтянулся на танцпол. Скрыл нас от взгляда Георга и избавил от необходимости танцевать что-то сложное. Сейчас я дождусь, когда на нас перестанут обращать внимание, и сбегу. Плохой идеей было сюда спуститься.

– Значит, у тебя день рождения. – Клэй не мог – кто бы сомневался – обойти этот момент стороной. – Забавно. И почему о нем никто не знает?

– Я не люблю праздновать день рождения. А этот дом выдержит только один праздник. Наслаждайся.

– Я наслаждаюсь. – Он хмыкнул и крепче сжал объятия. – Ты готова принять мою помощь, только когда речь идет об этом Георге. Кто он? И что тебе сделал?

Я вздрогнула.

– Неважно.

– Судя по тому, как ты на него реагируешь, очень важно.

– Еще раз поднимешь эту тему, и я отдавлю тебе все ноги.

– Ты без каблуков. И это не в твоих интересах. Так все же?

– Сероглазый, в тебе хоть немного чувства такта есть?! Еще раз спросишь – устрою скандал.

– Я тебе не позволю!

– И как ты меня остановишь?

– Поцелую!

Твою ж… и уклониться не было никакого шанса, потому как руки его держали очень крепко. Но поцелуй, вопреки мелькнувшим опасениям, не был слишком откровенным. Просто касание, достаточное для того, чтобы все вокруг поняли, в каких мы отношениях.

Якобы.

– Он уходит. – Я действительно заметила удаляющегося Георга. – Выпусти меня!

– Брось, Вил, давай хотя бы до конца песни. Иначе что о нас будут думать?

– Что я отвратительно танцую?

– Что мы ссоримся. Ты не отвратительно танцуешь. Ты просто меня стесняешься. Мне нравятся твои духи. И платье красивое.

Он опустил руку и указательным пальцем провел по коже, которую обнажал вырез. Я дернула ногой и едва не упала.

– Прекрати себя так вести, Сероглазый!